Иномерники. Николай Басов
нет ничего живого, но куда оно все равно попадет… Они вышли из этого состояния так же неожиданно, как их сразила вспышка после необходимого разгона. И Янек прочитал Блеза:
«Сегодня мы стартовали уверенней, чем прежде. Ян, старайся не терять башню из внимания, они должны нас читать, пока это возможно».
«Они нас все равно потеряют, если мы попробуем тут… ходить». Кажется, это был Чолган, да, точно, он. Ему на окончание его мысленного возражения «наступило» соображение командира: «Они должны нас читать, пока возможно, таково условие, или мы сразу же вернемся». – «Напугал!» – фыркнула Виноградова. «Если кого-то из нас отчислят по профнепригодности, личное дело виновного это не украсит». Вот это было верно, правильно настолько, что об этом и думать не хотелось.
Оказаться после всех лет учебы на задворках системы околоземных грузоперевозок антигравами без надежды выйти куда-то на серьезные линии, пахать за копейки, когда остальные делают мимо тебя карьеру, – да, с этим мириться не хотелось ни за какие коврижки.
Они, наверное, уже находились в Чистилище, как это называл во время инструктажей Вересаев. Это было пространство и больше – ничего вокруг, как ни смотри. Но смотреть все же приходилось, это уже его, Янека, работа. Он сосредоточился, а может, ему помогли, таких помогающих сейчас в их машине хватало, даже с избытком.
8
Чолган, дурья башка, стал работать на ходовые, машина сразу куда-то понеслась, клубы мглы, которая расстилалась вокруг, налетали на зрительные сенсоры машины, а Янеку казалось, что они хлещут его прямо по глазам, – шлем обнимал его голову так плотно, что он и дышать-то вынужден был через трубочку, через подачу дыхательной смеси прямо на носогорловой намордник, а вот видел он едва ли не все вокруг, ему казалось, что у него появилось еще несколько глаз на висках и на затылке. Янек вспомнил, как его учили смотреть периферийным зрением, чтобы видеть и то, что творится за машиной… Так вот, если клубы мути били спереди, то на периферии зрения они свивались в косы рассеченных потоков согласно закону Бернулли о неразрывности струи…
Это отвлекало от необходимости ориентироваться. А еще Янеку почему-то здорово мешало… присутствие орудий на их машине, тем более что дьявольское единство металла, механики, электроники, их общей пси-энергии, чудовищной и малопонятной, постоянно находилось на грани удерживания. И все это к тому же транслировалось Вересаеву и на стоящую за ним еще большую массу электронных машин и приборов, а за ними – в сознание и других людей. Это присутствие Вересаева, которого он чувствовал не совсем так, как остальных ребят – телом и даже, возможно, душой, – представлялось сейчас ненормальным, неправильным.
«Ян, ты ничего не видишь», – это был не вопрос, это была констатация. Командиру, да и остальным, это не нравилось. А Янек ничего не мог поделать. Он отчетливо посигналил Чолгану, чтобы тот не гнал так, что это не позволяет ему справиться с ориентированием, но – куда там! Чолган все почувствовал,