12 новых историй о настоящей любви (сборник). Вероника Рот
местами буквы, составляя непристойные слова. Когда отец ушел от нас, а мама совсем спилась, кинотеатр стал моим вторым домом. Даже больше домом, чем сам дом.
– А я тебя понимаю, – к моему удивлению, сказала Дэни. – Когда смотришь эти старые фильмы в таком месте, ощущаешь связь со всеми, кто смотрел их до тебя. Почти чувствуешь их присутствие.
– В таком случае, надеюсь, вы захватили презервативы, – сказал Дэйв, гася косяк. – Безопасность прежде всего, детки.
– Да боже мой, – закатила глаза Дэни. Как же ей это идет!
– Дэйв, – немного резко сказал я. – Сделай хоть что-нибудь полезное. Вынеси мусор. Воняет, как на свалке.
– Кев, как, по-твоему, на меня подействует проклятие, если я не буду смотреть фильм? Почему бы тебе самому не вынести мусор?
– Потому, что я тут менеджер.
Дэйв испустил преувеличенно громкий вздох, встал и направился к двери.
– Абсолютная власть развращает абсолютно. Обсуждаем. Ах да, и еще кое-что. – Он повернулся к нам задом, громко пукнул и закрыл за собой дверь. Я услышал, как он выкрикнул «Победу пролетариату!», шагая по коридору.
– Признайся: тебе его навязали? Это что-то вроде общественных работ? – сказала Дэни, помахав рукой перед носом.
– К сожалению, никаких бонусов за дружбу с Дэвидом Уилсоном мне не положено. Разве что пожизненный запас жутких историй, которые можно будет рассказывать внукам.
Дэни, одетая в легкомысленную маечку с группой «Мисфитс», дрожала: кондиционер работал на полную. Она упорно отказывалась носить вычурную форменную ливрею, каждый раз выдвигая новые аргументы вроде: «Я такое уродство не надену», «Дресс-код – тот же расизм» или «Все равно начальник меня не видит».
Она повернулась ко мне с виноватой улыбкой, от которой у меня екнуло сердце.
– Извини, опять свитер забыла. Можно?…
Я на автомате стянул с себя ливрею и накинул ей на плечи, что делал почти каждую смену.
– Спасибо, – Дэни продела руки в рукава и украдкой понюхала мою ливрею. Я взмолился, чтобы от нее нормально пахло, но, судя по улыбке Дэни, все было в порядке. Она взяла плюшевую фигурку Ктулху с полки, на которой она уже несколько месяцев сооружала затейливую инсталляцию в стиле хоррор. В своей текущей реинкарнации Ктулху щеголял в розовом платье с «Хэллоу Китти».
– Странно, что я буду так скучать по этому месту, да?
– Нет. Совсем не странно, – я надеялся, что попал в список того, по чему она будет скучать. – Можем собираться вместе по пятницам, надевать форму и заливать пол кока-колой, чтобы воссоздать атмосферу.
Я постарался говорить шутливым тоном на случай, если эта идея ее не заинтересует.
– А я могла бы напрыскать вокруг освежителем с запахом горелого попкорна, чтобы у нас снова возникло это странное смешанное чувство отвращения и голода.
– Точно, – добавил я, слегка теряя голову от вспыхнувших надежд. – А потом кто-нибудь из нас крикнет: «Пожалуйста, выносите за собой мусор. Спасибо, приятного вечера».
Мое воображение опять слетело