Подъем Испанской империи. Реки золота. Хью Томас
В конце концов, он проплыл три тысячи миль в тяжелых условиях не для того, чтобы просто открыть остров дикарей, объясняющихся жестами. Но поведение туземцев, однако, было вполне разумным – сообщить, что золото находится где-то на юге, было лучшим способом отделаться от чужаков – такое проделывалось многократно другими народами в течение следующих поколений.
14 октября Колумб причалил к la isleta, увидел другие деревни и встретил других индейцев, «которые, как мы поняли, спрашивали, не сошли ли мы с неба». Из них Колумб захватил семерых, которых он предполагал отвезти домой в Кастилию, чтобы обучить их испанскому языку, а потом использовать как переводчиков. Двое из них сумели на другой день сбежать. Но в течение следующих недель были захвачены еще несколько туземцев. Один из них, которому дали имя Диего Колумб, оставался переводчиком при Колумбе в течение двух лет{328}.
Адмирал считал, что может отправить в Кастилию все население острова – вероятно, в качестве рабов, – поскольку полагал, что с полусотней вооруженных людей он сможет покорить их всех{329}. Он писал, что «они очень смиренны» и «не искусны в смысле оружия». Это наверняка сделает их «хорошими подданными»{330}.
Колумб, власть которого на трех кораблях теперь никем не оспаривалась, остановился еще на нескольких островах архипелага, ныне известного как Багамские острова. Первый он назвал Санта-Мария-де-ла-Консепсьон, два остальных – Фердинанд и Изабелла. Непонятно, какие именно это были острова. Рум-Кэй? Крукед-Айленд? Лонг-Айленд? Все они плоские и не особо привлекательны для колонизации или сельского хозяйства. Он не заявил официально о присоединении к Испании этих островов, поскольку он, видимо, предположил, что если он захватил один, то захватил все{331}. Но всем им он дал названия, хотя на них уже жили местные туземцы.
Он принял подарки в виде хлопка и взамен отдал уже традиционные стеклянные бусы и всякие безделушки, которые принимались с благодарностью. В своем журнале он с восторгом писал о деревьях, запахе цветов, приносимом ветром с суши, как на Корсике, о чистых домиках, гамаках (местное слово, которое потом перешло в испанский), маленьких собачках, а также коротких хлопковых юбках, которыми женщины прикрывают срам. Он постоянно расспрашивал о золоте, которое оптимистично предполагал найти на соседних островах, и решил покинуть Багамы только после того, как счел, что «золотых россыпей тут нет». Колумб сожалел, что не может распознать всех трав, которые они находили, хотя считал, что нашел алоэ. Он постоянно сравнивал эти места с Андалузией в апреле. Пение птиц Лонг-Айленда было таким сладостным, что «никто не желал покидать этого места»{332}.
24 октября Колумб отчалил в поисках Чипангу – Японии – или ее части. «Еще один очень большой остров… они называют его Колба… но я по-прежнему решительно настроен дойти до материка и города Кинсай [Ханьчжоу], чтобы передать письма вашего высочества великому хану». «Колба» оказалась Кубой. Туземцы-гуанахани сказали,
Peter Martyr, De Orbe Novo, tr. Francis MacNutt, New York 1912; см. также Decadas del Nuevo Mundo, ed. Ramon Alba, Madrid 1989, 34, 37.
Colon [4:16], 113.
«buenos servidores» qu. Carlos Esteban Deive, La Espanola y la esclavitud del Indio, Santo Domingo 1995, 43. Las Casas ([2:50], I, 208) писал об этом порабощении: «Yo no dudo que si el almirante creyera que habia de suceder tan perniciosa jactura y supiera tanto de las conclusiones primeras y segundas del derecho natural y divino como supo de cosmografia y de otra doctrinas humanas, que nunca el osara introducir ni principiar cosa que habia de acarrear tan calamitosos danos porque nadie podra negar de ser hombre bueno y cristiano; pero los juicios de Dios son profundisimos y ninguno de los hombres los puede ni debe querer penetrar».
Colon [4:16], 114: «tomada de una, se puede decir de todas».
Colon [4:16], 121.