Излом зла. Василий Головачев
были на Земле существа и до них.
– Аморфы?
– До Аморфов. Аморфы – эксперимент Безусловно Первого, его ошибка, можно сказать. Как и мы – ошибка Аморфа Конкере, то есть Монарха Тьмы. Безусловно Первый экспериментировал с «розой реальностей» не один раз, что, естественно, отразилось и на нашей, тогда еще не опустившейся до уровня «запрещенной».
– Этого я не знал, – задумчиво признался Матвей. – Недавно я ходил по астралу и наткнулся на блокированные уровни. Кто-то не хочет, чтобы я узнал кое-какие тайны, над раскрытием которых начал размышлять.
– Над какими, если не секрет?
– В первую очередь меня волнуют Знания Бездн – прямые следы Безусловно Первого, во вторую – он сам. Сюань – как говорят китайцы, самая глубокая и наиболее непонятная из тайн.
Парамонов с новым интересом глянул на по-особому – изнутри – невозмутимое лицо Соболева.
– Однако вы и замахиваетесь, Матвей Фомич! Среди Посвященных утвердилось свое отношение к Безусловно Первому. Он выше любых описаний, концепций и названий, он – действительно Тайна, без которой ничто не пробуждается к жизни, мы же все живем в мире его иллюзий, в мире внешних проявлений его мысли.
– Возможно, я в каком-то смысле дилетант, но мы затронули вопросы дискуссионного плана. Я изучал Дао, так вот даосы утверждают, что никто не создавал ни пустоту, ни Дао, это первозданные реалии, существующие задолго до появления богов и человека. Даосы даже ввели в обиход символ или слово «сянь-ди» – образ, предшествующий Богу.
– За что учение Дао не признается большинством религий мира, – кивнул Парамонов, – ибо оно сомневается в существовании Единого. Как сказал один французский писатель: «Не знаю, существует ли Бог, но для Его репутации было бы лучше, если бы он не существовал».[6]
Ульяна засмеялась. Улыбнулся и Матвей.
– И все же вы рискуете, – добавил Парамонов. – Даже не тем, что задаете вопросы о сущности Мироздания и Творца, а тем, что одновременно пытаетесь остаться человеком. Вступивший на Путь в Круг перестает быть обыкновенным человеком, он становится Собирателем и Хранителем знаний, в большинстве своем опасных для человечества в его нынешнем состоянии. Необходимо выбирать: либо вы там, либо вы тут. Как говорил еще один умный человек: «Очень многих я видел на своем веку, которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания».
– Монтень, – усмехнулся Матвей, любуясь улыбкой Ульяны, на миг напомнившей ему Светлену. – Итак, вы мне отказываете в помощи?
Глаза Ивана Терентьевича стали грустными.
– Не спешите с выводами. Нам надо разобраться. Если мы станем помогать вам, сделаем ошибку, я в этом уверен. С другой стороны, будет, наверное, еще большей ошибкой не помогать. Я далеко не герой, особенно если предстоит сражаться с живыми людьми, а не с древними текстами. Но ведь вы утверждаете, что в прошлой жизни мы были вместе?
– Иначе
Жюль Ренар (1864—1910).