Сердце чудовища. Павел Сергеевич Маруненков
лесов, озер и рек, разбросанных по округу Спирос. С заоблачной высоты эта почти необитаемая часть страны стала видна целиком: темно-зеленая масса, с трех сторон света окруженная горными пиками и словно пытающаяся ускользнуть в бескрайний океан на юге.
Чудовище на несколько минут зависло в разряженном воздухе, вращаясь вокруг своей оси, словно далекий от людей, неизведанный спутник планеты. Он любил висеть в пустоте и мечтать, мечтать, мечтать… И фантазии его были бесконечно далеки от людей, как и его устрашающий вид.
Змей вильнул хвостом и полетел исполнять поручения той самой воли, что раздражала его вечными призывами к ограничению. Несомненно, самым замечательным впечатлением от сегодняшней ночной прогулки станет встреча с этой потрясающей девушкой. Увидит ли он ее снова? Монстр не знал, но очень надеялся. И надежда эта заставляла его восьмикамерное сердце с нестареющими кремневыми артериями и сапфировыми клапанами страстно трепетать.
Вторая глава. Центр обеспечения здоровья
Валентин проснулся в холодном поту.
Часы, стоящие на прикроватной тумбочке, показывали семь часов утра. Как всегда, в промежутке между шестью часами и моментом пробуждения, ему снился мучительный сон. В окаянном сновидении Валентин разглядывал свои хрупкие негнущиеся конечности, скрученные силой страшного заболевания. Он хотел пойти вперед, но падал, не имея возможности сделать и пары шагов без костылей, которые он почему-то самонадеянно выбросил. Под конец сна Валентин добредал до зеркала и с ужасом оглядывал свое лицо. Из-за непропорционального развития лицевых костей оно выглядело чрезвычайно уродливо, будто невидимая рука болезни с силой сжала его череп.
Только освободившись от власти преследующего его сновидения, Валентин, не медля ни секунды, бодрым и энергичным движением встал с кровати и направился в ванную.
Из зеркала на него посмотрел тридцатилетний мужчина с прямыми чертами лица, высоким лбом и умными серыми глазами. Словно насмехаясь над хилым и болезненным образом из сна, торс покрывали бугры мышц. Только одна эмоция озарила лицо Валентина спустя секунду после созерцания своего отражения. Облегчение. И сразу же за ним – смущение от собственной глупости. Ведь в процедуре утренней проверки не было никакого смысла. Будь он тем самым беспомощным калекой, в которого превращался каждую ночь по милости безжалостных сил сновидного мира, он понял бы это сразу после пробуждения. В таком случае он не смог бы так быстро и безболезненно добраться до ванной комнаты. Но что-то заставляло его каждое утро совершать этот бессмысленный ритуал. Только исполнив его, Валентин убеждался, что сновидение, преследующее его последние пять лет, снова показывало ему картину жизни кого-то, кто давно умер и не имел никакого отношения к Валентину Стронгхолду.
Валентин умылся и пошел на кухню.
Его завтрак, в отличие от нелепого сновидения, напротив, был до скуки банальным для обладателя такого атлетического телосложения – огромная