Заговорщики. Перед расплатой. Ник. Шпанов
ты уже знаешь все со слов других, так что же нужно от меня?» – подумал Чэн и почти то же самое сказал вслух, разумеется, в более вежливой форме.
Однако Ли Юн стал подробно расспрашивать его обо всем виденном: о действиях других летчиков звена, эскадрильи и даже всего полка. Он особенно интересовался тем, кто, сколько и при каких обстоятельствах сбил самолетов противника.
– Такой странный народ, – как бы в оправдание своей настойчивости заметил Ли Юн, – от самих никогда не узнаешь ничего ясного: «Товарищи видели, они скажут»… Я бы не решился назвать наш народ чересчур стеснительным, а тут вдруг превращаются в девиц.
– Позволяю себе думать, что у вас-то ошибок, наверно, не бывает, – не без язвительности ответил Чэн.
Ли Юн не заметил иронии или, хорошо владея собою, не подал виду, что заметил ее.
– О да, я люблю порядок, – просто ответил он. И, словно взвесив еще раз сказанное, повторил: – У меня порядок!
– А я, извините меня, наоборот, – сам не зная зачем, сказал Чэн, – не люблю слишком большого порядка.
– Это очень печально. – Ли Юн поднял брови. – Я думал, что вы, как инструктор, выработали в себе большую любовь к порядку. И, кроме того, считаю необходимым заметить: порядок никогда не бывает слишком большим. Наоборот: в любом, даже самом большом, порядке всегда немного не хватает до полного.
Чэн отлично понимал правоту начштаба и знал, что сам он сказал о себе неправду: он любил порядок, умел его добиться и знал ему цену. Но Ли Юн принял его слова за чистую монету и наставительно повторил:
– Если вы не любите порядка, вам никогда не удастся достичь хороших результатов. Командир Лао Кэ и товарищ Фу Би-чен чрезвычайно требовательны в отношении порядка. Мы очень строго относимся к нашим людям. – Ли Юн пристально посмотрел на Чэна и еще раз раздельно повторил: – Особенно товарищ Фу Би-чен.
С этими словами он взглянул на часы и, прямой и точный в движениях, пошел к следующему экипажу.
Глава 7
Густая горячая тишина висела над степью. Воздух был недвижим. Но у горизонта, словно увлекаемая могучим вихрем, стена пыли вздымалась до самого неба. Она вихрилась, как от дуновения огромного вентилятора, на некоторое время повисала в воздухе и начинала медленно оседать.
Тот, кто вместе с лучами заходящего солнца поглядел бы спереди на этот извивающийся по пустыне песчаный вихрь, увидел бы в его центре мчащийся с большой скоростью автомобиль. Вихрь измельченного в тончайшую пудру песка тянулся за ним шлейфом в несколько километров. Автомобиль летел к повисшему над горизонтом солнцу. Лучи солнца ударяли прямо в ветровое стекло автомобиля. Водитель и сидевший рядом с ним адъютант опустили синие щитки.
Адъютант полуобернулся к заднему сиденью. Темно-синий блик от щитка лежал на нижней части смуглого лица Соднома-Дорчжи. Хорошо видимыми остались только маленький, с горбинкой нос, широкие блестящие скулы и высокий лоб с упавшей на него прядью черных волос. Небольшие, глубоко запавшие,