Перезагрузка Карла Петровича. Сборник юмористических произведений. Олег Минкевич
грустно смотревшую на него.
«Неужели, – подумалось ему, – эволюция только затем вывела человека в цари природы, чтобы он заставил шимпанзе смеяться над Чапаевым?»
– Звони, если чего надо будет, – сказал первый амбал, вручив Кунжутову визитку.
Амбалы синхронно одели на себя очки и, не простившись с хозяином, покинули его дом.
Евлампием Христофоровичем овладело дурное настроение: ему на голову свалился меланхоличный шимпанзе, а котлеты уже остыли.
– Ну что, Черчилль, давай поглядим, как тебя развеселить, – распечатывая коробочку, сказал Кунжутов.
Внутри оказалось два пакетика с засушенной травой, пакетик с кокосовой стружкой и три запечатанные пробирки, наполненные жидкостями разного цвета: красной, синей и зелёной. Вот, собственно, и все компоненты загадочного средства, которое должно было привить обезьяне чувство юмора. В инструкции к препарату не оказалось ни одного русского слова, там не было и английских – сплошная азиатская тарабарщина.
– Да они смеются надо мной! Вот история! И что же мне, Черчилль, с тобой делать? – спросил Кунжутов, нагнувшись к обезьяне. – Ты бы хоть подсказал, что ли.
– У! – тут же отозвался Черчилль.
– У! – повторил Кунжутов. – Вот и я не знаю. – Он подошёл к столу и вынул вилку из холодной котлеты. – Говорит, в инструкции всё написано. Да я вижу, что написано… – он снова вонзил вилку в котлету, – что-то написано…
Кунжутов взял оставленную амбалом визитку и стал набирать номер.
– Это Евлампий Кунжутов. У меня ваша обезьяна, – взволнованно проговорил он в телефонную трубку. – Инструкция написана на японском. – В трубке послышался треск. – Я говорю: инструкция к вашему средству написана на японском, мне необходим переводчик. Слышите? Пришлите ко мне переводчика.
– Базара нет, дедуль, сделаем, – пробасил амбал. – Будет тебе переводчик.
Когда Кунжутов положил трубку, внимательно наблюдавший за ним Черчилль её поднял, приложил к оттопыренному уху и произнёс своё излюбленное «у!»
Оставлять шимпанзе в доме, где ничто не было готово к приёму обезьяны, Кунжутов не стал и поселил его в овечьем хлеву, обеспечив водой и яблоками.
На следующий день в доме Кунжутова появился молодой японец, который, прежде чем приступить к делу, отвесил хозяину два десятка поклонов.
– Ну что, что там написано? – нетерпеливо спросил его Кунжутов, когда японец удивлённо всматривался в инструкцию.
– Я не зняю, – пожав плечами, ответил тот с неловкой улыбкой. – Это не японьский, а китяйский.
– Но как же это? – растерялся Кунжутов. – Мне сказали, что средство привезли … – Он запнулся, так как чуть было не сказал: «с Сикоки». – Из Японии.
– Возьмозьно, но я вам тесно говорю: это не японьский.
Это было весьма неприятное недоразумение. Кунжутов сделал повторный звонок.
Поиски человека, сведущего в китайской грамоте, заняли