Выстрел. Андрей Бондаренко
объекты обнаруживались в прямой близости, то тонкая психика подростка (а потом и молодого человека) исправно и дисциплинированно сигнализировала ему об этом.
Например, обычный рейсовый автобус, к которому утром подходил мальчишка, крепко держась за мамину руку, вдруг «превращался» в огромного бурого волка, с аппетитом кусающего и глотающего всех встречных. Ник тут же тихонько дёргал маму за руку и просительно смотрел на неё огромными, полными ужаса глазами. Лидия Алексеевна недовольно вздыхала, но не спорила, они разворачивались и шли на трамвайную остановку. А потом становилось известно, что вечером того же дня именно этот автобус, к которому они предусмотрительно не стали подходить, на всём ходу врезался в стену кирпичного дома, погибло восемь человек. «Неожиданно отказали тормоза!», – неубедительно объяснял с телевизионного экрана взволнованный диктор. Отец и мать исподтишка посматривали на сына с уважительной опаской…
Или, вот уже в выпускном классе школы гулял Ник с девушкой по весеннему парку. Шли себе неторопливо по берёзовой аллее, болтали о всяком и разном, робко обнимались, неумело целовались. Всё как полагается…. Вдруг, молодой человек заметил, как из парусинового павильона, где продавались прохладительные напитки и мороженное, высовывается окровавленная морда здоровенного, буро-зелёного крокодила. Ник побледнел и потащил удивлённую девушку за рукав прочь из парка. А через три с половиной часа именно в том павильоне произошло двойное убийство…
Трудно было к таким нестандартным происшествиям относиться спокойно и адекватно. Но он всё выдержал, с ума не сошёл и вырос вполне приличным человеком: в меру добрым, в меру честным, в меру благородным. А всё потому, что всегда неукоснительно выполнял инструкции мудрого доктора Сидорова.
Более того, по достижении восемнадцати лет Николай Сергеевич Нестеров был признан абсолютно здоровым и два года безропотно отдал российской армии. В одной далёкой и беспокойной южной стране, в составе подразделения особого назначения, где очень ценились всякие необычные человеческие способности. А обострённое чувство опасности в военном деле – вещь ни чем незаменимая…
Впрочем, Ник не любил вспоминать об этом жизненном периоде. Очень не любил, вернее, терпеть не мог…. Главным образом потому, что тогда было очень трудно отделять объективную реальность от галлюцинаций: больно уж они были похожи друг на друга – страхолюдные смуглые рожи с глазами хладнокровных убийц.
Потом-то полковник Ануфриев ему подробно и доходчиво объяснил, чем настоящие моджахеды отличаются от виртуальных и фантомных. Всё постепенно наладилось: на галлюцинации Ник больше никакого внимания не обращал, а в настоящего врага исправно палил из автомата и ручного пулемёта. Ещё иногда швырял гранаты – и наступательные, и оборонительные. Только, всё равно, слишком много крови (самой натуральной!) было пролито за эти два года. Не хотелось вспоминать. С души воротило…
После