Небеса любви. Кэтрин Кингсли
поляне у подножья южного склона холма, того самого, где растет самый сладкий виноград. Шестой герцог и его жена были молоды, красивы и по уши влюблены друг в друга. А теперь они, надо думать, живут на небесах – герцог, герцогиня и их малютка сын.
Тиф покинул их края, но обитали Сен-Симона по-прежнему жили в печали – и не потому только, что им пришлось похоронить многих своих близких, но и потому, что все страшились перемен. Следующим в очереди на титул был брат покойного герцога, о котором ходили недобрые слухи. Говорили, что он непомерно властолюбив и жесток и в погоне за удовольствиями не остановится ни перед чем. Слухи оказались правдивы, и весь Сен-Симон застонал под гнетом нового правителя. Виноградники чахли… Возможно, виной тому был плохой уход, но люди в деревне клялись и божились, утверждая, что виноградники сохли из-за древнего проклятия. Как бы то ни было, два года подряд виноградники не давали плодов, в двери стучалась нищета.
Седьмой герцог Сен-Симон умер через два года после своего брата, и вдова его забрала их сына с собой в Англию, откуда сама была родом. Поместье осталось без попечения, и виноградники погибали. Из уст в уста ходила легенда, – мол, заклятье падет с виноградников лишь тогда, когда наследник Сен-Симона вернется на родную землю.
Но наследник, повзрослев и возмужав, вот уже три года как вернулся на родную землю, а виноградники продолжали чахнуть, так что люди уже и не чаяли дождаться урожая.
Глава 1
– Глупейшая затея, – пробормотала Лили, с опаской переставляя ноги. Сук, хоть и выглядел прочным, мог обломиться в любой момент. – Можно даже… назвать ее… дикой, – продолжала она бормотать. Лили слышала о себе немало нелестных отзывов и не питала напрасных иллюзий. Либо ей фатально не везло, либо она и в самом деле была безнадежно глупа. Впрочем, какова бы ни была причина ее постоянных неудач, результат всегда оказывался один и тот же. Вот и сейчас очередная ее авантюра грозила окончиться крахом… Покрепче ухватившись за ветку над головой, Лили подтянулась и зацепилась ногами за сук, находившийся чуть выше, и теперь ей предстояло закрепиться на завоеванной позиции. Увы, лазанью по деревьям сильно мешали цеплявшиеся за ветви пышные юбки. Но густая листва – прекрасная маскировка, не мешавшая разглядывать территорию монастыря со всеми постройками.
Оставалось лишь дождаться, когда какой-нибудь монах приблизится к ее наблюдательному пункту настолько, чтобы она могла окликнуть его, точно зная, что будет услышана.
Через час спина у нее затекла, а исцарапанная нога все сильнее болела. Надежда добиться желаемого таяла на глазах. А ведь она думала, что ей в кои-то веки повезло – оказалось, что тот, кто ей нужен, жил в этом самом монастыре. По крайней мере, она знала, как его найти. Когда Лили позвонила в колокол у ворот в аббатство, она была уверена, что вот-вот добьется своего. Ей открыл пожилой монах в черных одеждах, но не прошло и двух минут, как тот же монах захлопнул дверь у нее перед носом.
– Сожалею, мадмуазель, – сказал монах, – но мы не пускаем мирян в монастырь. Возможно, вы могли бы написать настоятелю Дому Бернарду и изложить ему свою просьбу. – На этом разговор и закончился.
Понурив голову, Лили уже собиралась уйти ни с чем, но тут ее внимание привлек могучий вяз, что рос совсем рядом с окружавшей монастырь стеной. И решение пришло само собой. Чего не сделаешь ради любимого брата, который, если она не придет ему на помощь, совсем пропадет.
И вот она уже добрый час сидит на суку, глядя на внутренний двор монастыря Святого Кристофа.
Лили прекрасно знала: подсматривать за монахами – это очень дурно. И она знала, что ей предстояло гореть в аду, если Господу как раз сейчас вздумалось понаблюдать за своей заблудшей овечкой по имени Элизабет Мари Боуз. Но только Господь, наверное, давно уже махнул на нее рукой, так что Жан-Жаку она была нужнее, чем Господу Богу. Судя по тому, сколько монахов в черных рясах шныряло по двору монастыря, у Бога и без нее вполне достаточно верных слуг. Так что если одна или две овцы отобьются от Его стада, беды для Него в том не будет.
Лили поежилась при мысли о том, что отец мог бы отдать ее в монастырь, не будь она его единственным ребенком. Раз у него не получилось сделать ее Христовой невестой, он решил поскорее сбыть ее с рук, выдав замуж. К счастью, отец не додумался выдать ее за первого встречного – надеялся, что она сама подберет себе жениха по душе, благо приданое позволяло выбирать. Но Лили замуж не хотела. Женихи один за другим получали отказ, и каждый такой отказ приводил к бурной ссоре между отцом и дочерью. А вездесущий падре Меллит, хоть и сохранял благочестивую мину, наверняка сгорал от злости. Вот уж кто не чаял поскорее прогнать Лили из дома – так это духовник ее отца, без одобрения которого герцог Монкрифф и шага сделать не смел.
И падре свернул бы ей шею, если бы увидел ее сейчас. Да они на пару с отцом удавили бы ее, если бы узнали, чем она занималась. А если и сохранили бы ей жизнь, то наверняка запретили бы видеться с братом, посчитав, что это он ее надоумил залезть на дерево. Да, она очень рисковала, но дело того стоило.
– О Жан-Жак, – прошептала Лили, – я люблю тебя больше всего на свете. Клянусь, я как-нибудь найду