Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг.. Аполлон Кротков
Далее, Барш должен был наблюдать, какое имели влияние длинные и короткие мачты на морские качества кораблей; этот пункт инструкции подобен инструкции прежних годов.
Наконец, ввиду большого недостатка штурманов и людей их знаний, рекомендовалось самому адмиралу присматривать за ними и предписать командирам кораблей делать то же самое. Требовалось определять в море амплитуды солнца для определения склонения компаса, и по окончании кампании представить в Коллегию как эти наблюдения, так и «о штурманских успехах и прилежании особливо».
Недостаток в штурманах был и раньше; в кампанию 1771 года Чичагов получил подобную же инструкцию относительно штурманов.
Клокачев получил такую же инструкцию, только плавание его было ограничено островом Готландом, который он должен был во время плавания видеть.
Инструкция капитан-лейтенанту Дурову, назначенному командовать галерным отрядом, была обширнее инструкции капитан-лейтенанта Арсеньева, командовавшего таким же отрядом в 1773 году. Первой статьей инструкции ему поручалось учить людей «галерного флота искусству», т. е. грести, поворачивать под веслами и парусами, ставить и убирать паруса и пр.; следующими статьями поручалось изучить фарватеры до Фридрихсгамна, которых в то время было два: один корабельный, а другой шхерный. Фарватеры следовало описать и вымерить аккуратно, чтобы впоследствии можно было бы галерам ходить без лоцманов; примечать кривизны и узкости фарватеров и лоцманские знаки; замечать, верно ли вехи стоят. Вообще, программа Дурову дана была обширная по лоции фарватеров к Фридрихсгамну.
Июня 7 императрица дала указ Коллегии, из которого видно, что принц Голштинский (если не ошибаемся – двоюродный племянник Екатерины II) изъявил желание служить волонтером на море в кампанию 1774 года, для приобретения практических морских сведений. Соглашаясь на это, императрица приказала снабдить начальников эскадр соответствующим предписанием и наставлениями.
Принц Август Голштинский прибыл для службы на корабль «Иезекииль» 12 июня, а 3 июля в виду Кокшхера упал с грот-вант, ударился головой о русленя и утонул.
Бросившиеся в воду 4 человека, во всем платье, не могли его схватить. По описанию, приведенному в «Материалах», принц упал по собственной неосторожности; все записанное в вахтенном журнале не оставляет в этом сомнения. Спущенные концы, брошенный люк не принесли пользы; принца спасти не могли и привезли на корабль только его шляпу. Случилось это на Кронштадтской эскадре, которая двое суток простояла на якоре у Кокшхера, а палубный бот ходил около того места, где утонул принц, и искал его тело, но не нашел[33].
6 июля эскадра пришла на Ревельский рейд и через 10 дней пошла в крейсерство в Балтийское море, а через месяц вернулась к Наргену, где налилась пресной водой; второе крейсерство было короче, и 1 сентября эскадра пошла в Кронштадт, а через месяц кончила кампанию. Во время плавания на фрегате «Екатерина»
Клокачев, конечно, донес об этом обстоятельстве. Екатерина II поручила Потемкину ответить Клокачеву, что она крайне сожалеет о кончине принца, приметила и его, Клокачева, беспокойство, как бы его кончину ему в вину не поставили, и относит ее к «неизбежным Вышнего судьбам». Верность, усердие и исправность службы Клокачева императрице известны, писал Потемкин.