Я твоя черная птица. Елена Федина
Веторио же видел! – настаивала она.
Я стукнула кулаком по столу.
– Да врет ваш Веторио! Самым наглым образом! Он болтун! И пустомеля! Видел он! Как же! Бессонница у него! Не летает она по ночам, понятно?! Не летает!
Сонита даже надкусанный пирожок изо рта вынула.
– А… ты откуда знаешь?
– Знаю, – сказала я после долгого раздумья, – собирай посуду и уходи.
Ей было очень любопытно расспросить меня поподробнее, но она знала, что когда я говорю строго, меня лучше сразу послушаться, и нехотя вышла.
Чуть позже я отправилась к Корнели. Ее служанка Кьель посмотрела на меня подозрительно и проводила в спальню госпожи. Наша красавица уже встала, но была до сих пор в халате, накинутом поверх кружевной рубашки, из-под которой просвечивало ее тонкое, розовое тело. Я с трудом могла представить, что это неземное, недосягаемое существо будет корчиться от такой острой, такой женской боли, но жалеть ее всё равно не собиралась. Я разучилась жалеть.
– Ты принесла? – спросила она меня прямо с порога.
– А ты не передумала?
Она молчала, красивая, тоненькая, черные волосы были распущенны, но уже тщательно расчесаны. Растрепанной ее представить было невозможно. А спать она умудрялась так, что на рубашке не оставалось ни одной складочки.
– Убери свою служанку подальше, – сказала я, – она много болтает и подслушивает.
– Я знаю, но другие не лучше.
Корнелия выглянула за дверь и куда-то отправила любопытную Кьель, потом закрыла все замки и вернулась.
– А теперь скажи ради бога, за что ты так ненавидишь Леонарда? – спросила я.
– Какая тебе разница, Веста? – усмехнулась она горько, – он твой любимчик, ты всё равно меня не поймешь.
– Моим любимчиком, как ты выражаешься, был Филипп. А все грехи Леонарда я прекрасно вижу. Ты считаешь, что он распутен и изменяет тебе, так? Извини меня, но таковы почти все мужья. И это не повод не рожать от них детей.
– Веста! Ты рассуждаешь, как обыкновенная старая тетка! Я могла от кого угодно услышать эту избитую истину, но не от тебя… Ты советуешь мне махнуть на всё рукой, наплодить детей и завести любовника в утешение? Неужели это мне подходит?!
Это ей не подходило. Скорей уж монашеское платье.
– Я ничего тебе не советую, – сказала я, – просто хочу предостеречь тебя от заблуждения. Арчибелла, конечно, дурно на него влияет, но у них ничего не было, можешь мне поверить. Они просто друзья детства.
При имени Арчибеллы у нее даже щека задергалась.
– Да как ты можешь такое заявлять, когда у нее вожделение просто на лице написано? – Корнелия нервно заходила по комнате, – если она голая катается с ним на лошадях и вытанцовывает на пирушках? Вакханка! И слышать о ней не хочу!
– Послушай, еще ни один мужчина не мог похвастаться тем, что поцеловал Арчибеллу Альби, – объявила я, – не говоря уже о большем. Арчибелла – особенная женщина, и я знаю ее с пеленок. Это себе она позволяет всё, а другим – ничего.
– Что-то