Среди овец и козлищ. Джоанна Кэннон

      В субботу утром мы с Тилли сидели на кирпичной стене у нашего дома, болтали ногами, точно маятники, и не сводили глаз с дома супругов Кризи. Передняя дверь там была распахнута настежь, все окна открыты – словно для того, чтоб миссис Кризи было легче вернуться, найти дорогу назад. Мистер Кризи был в гараже, доставал по одной картонные коробки, высившиеся там башнями, и копался в каждой.

      – Думаешь, это он ее убил? – спросила Тилли.

      – Думаю, да, – ответила я.

      А затем выдержала многозначительную паузу, прежде чем выдать последнюю оглушительную новость:

      – Она исчезла даже без обуви!

      Тилли вытаращила глаза, как рыба пикша.

      – Откуда ты знаешь?

      – Женщина с почтамта сказала моей маме.

      – Но твоей маме никогда не нравилась эта тетка с почтамта.

      – А теперь нравится, – заявила я.

      Мистер Кризи принялся за очередную коробку. Движения его становились все более хаотичными и нетерпеливыми, он вываливал содержимое и что-то бормотал.

      – Не больно-то он похож на убийцу, – заметила Тилли.

      – А как именно выглядят убийцы?

      – Ну, обычно они носят усы, – сообщила Тилли, – и гораздо толще мистера Кризи.

      Запах раскаленного асфальта бил в ноздри. Я подтянула ноги и прижала к теплым кирпичам. Некуда было скрыться от жары. Она настойчиво врывалась каждый день, с самого утра, стоило только проснуться, и зависала в воздухе, как незаконченная фраза в споре. Она выдавливала людей с тротуаров и внутренних двориков; и вот, будучи больше не в силах вынести соседство раскаленного камня и бетона, от которых, казалось, тело начинало таять и плавиться, мы спрыгнули со стены, спасая свои жизни. Трапезы, разговоры и дискуссии обрывались на середине, довести их до конца можно было только на улице. Даже сама наша улица изменилась. На лужайках с пожелтевшей травой открылись огромные проплешины, земля на тропинках выглядела какой-то слишком мягкой. Предметы, бывшие прежде твердыми, стали теперь слишком шаткими и податливыми. Не осталось ничего прочного, надежного. Словно скрепы, до сих пор связывавшие предметы, разрушились под действием этой температуры – так говорил отец, – но на самом деле все выглядело еще более зловеще. Возникало ощущение, будто вся наша улица куда-то сдвигается и растягивается, словно пытается удрать от самой себя.

      У лица Тилли летал толстый слепень, выписывая восьмерки.

      – Моя мама говорит, что миссис Кризи сбежала из-за жары. – Тилли отмахнулась от назойливого насекомого ладошкой.

      – Моя мама говорит, жара порой заставляет людей совершать самые странные поступки.

      Я продолжала наблюдать за мистером Кризи. Все коробки он перебрал и теперь сидел на корточках в гараже, сидел неподвижно и молча в окружении