Чего стоит Париж?. Владимир Свержин
желудка. Так шо уж будь добр соответствовать!
По инструкции, возвращаясь в Институт, мы должны были сдавать средства закрытой связи, но какие уж тут инструкции! Из огня да в полымя!
Я попытался было кинуть на насмешника возмущенный взгляд, однако голова моя была тут же схвачена и немилосердно возвращена в исходное положение. «Не дергайтесь! Вы все испортите!» – Кудесник ухватил меня за переносицу и, пощупав ее, удовлетворенно крякнул: «Очень хорошо!»
Через секунду я был повязан салфеткой по самые глаза, отчего стал похож на грабителя банков времен Дикого Запада, сошедшего со страниц дешевых комиксов. Спустя полчаса я уже мог любоваться каплеобразным клювом, величественно нависавшим над верхней губой.
«Не волнуйтесь, – обнадежил меня эскулап, явно гордящийся делом своих рук, – можете мыться, сморкаться, чесаться. С носом все будет в порядке. Никто не сможет отличить, где кончается ваш собственный и начинается тот, который мы вам нарастили. Единственное что – постарайтесь, чтобы в ближайшие пару суток вас по нему не били».
– Да уж сделаю все от меня зависящее, – хмыкнул я, все еще не в силах членораздельно отвечать на речи вдохновенного творца.
Спустя некоторое время со мной было полностью покончено. Родная мать не узнала бы меня ни при свете дня, ни под прожектором, ни под увеличительным стеклом.
– М-да… – критически осмотрев получившееся, резюмировал старина Зеф, пришедший полюбоваться на останки друга детства. – Похо-ож. Определенно похож!
– Высоковат больно, – заметил один из сопровождающих Рассела разработчиков. – Бурбон, тот пониже будет.
– Предлагаешь урезать? – с самым серьезным видом повернулся к нему мой побратим. – Где будем снимать – сверху, или снизу?
– А-а-а, помнится, кто-то писал, что Генрих Наваррский, стесняясь своего роста, носил в башмаках потайные каблуки, – поспешил вмешаться я, памятуя о том, что отнюдь не все присутствующие в кабинете – британцы, и потому могут неадекватно воспринять тонкий английский юмор представителя Ее Величества. – А я носить каблуки не буду. Если уж на то пошло – могу и совсем без туфель.
– Ладно, – махнул рукой лорд Джозеф. – Кто там его в суматохе измерять будет. В конце концов, на одну ночь посылаем. Не забудьте поменять ему модулятор голоса. А то ведь если Генрих вдруг заговорит тоном Уолтера, народ примет его за колдуна и решит немножко поджарить. Зачем нам жареный Камдил? А так хорошо.
Его слова поставили точку на моих мучениях, знаменуя начало следующего этапа – одевания и снаряжения. Затем «торжественный молебен» в храме высокой науки у разработчиков и… прямая дорога в Сектор Переброски, в камеру перехода. Путь на Голгофу, с которой, однако, всегда есть шанс вернуться.
Понятия не имею, отчего камера перехода не может перебрасывать оперативников в наиболее удобные для выполнения заданий дни и часы. Да что там часы! Порою по полгода приходится торчать «в гостях» у очередных сопределов, вживаясь в роль