Черт из табакерки. Дарья Донцова
Недавно Машка освоила новый трюк. Она взбирается на стул, потом на стол, идет по нему и… падает вниз, как перезревшая слива. Теперь, если мы приходим в гости, то, чтобы выпить чаю, надо сначала снять со стола… стулья. Аня ставит их туда вверх ножками, а обиженная Машка ходит вокруг и бормочет.
– Няка Мака, няка!
– Правильно, – одобряет ее мать, – нельзя. Молодец Машка.
Но в Машкиной голове добрые материнские наставления не задерживаются, и каждый день активная девица совершает новые подвиги, и каждый день Анечка прибегает с воплем:
– Спасите, умирает!
Почему она несется к нам – непонятно. Ни у меня, ни у Тамары нет детей. Логичней было бы обратиться к Кузнецовым из тридцать восьмой квартиры. Марья Петровна вырастила четырех дочерей и теперь пасет несметное количество внуков. Но Аню упорно тянет к нам, бездетным и незамужним. Интересно, что на этот раз? Помнится, в среду Маня проглотила пару пуговиц и была абсолютно весела и счастлива. Бедная Аня, мысленно похоронившая дочь, чуть не заработала инфаркт, поджидая «Скорую». Приехавшие медики посмеялись, велели накормить девочку вязкой кашей и уехали. В четверг около восьми утра Анюта влетела с радостным воплем и продемонстрировала злополучные пуговицы, благополучно нашедшие выход из Машкиного организма. И вот сегодня очередная трагедия.
– Замолчи немедленно, – сердито велела я, – и говори внятно.
Аню не смутила моя слегка нелогичная фраза. Размахивая руками, она принялась причитать:
– Ужас! Посадила ее на горшок, а оттуда пена, пена, пена…
– Откуда? Из горшка?
– Ну да!
– А как она туда попала?
– Так из Машки же лезет! Жуть! Наверное, холера!
– Типун тебе на язык, – обозлилась я. – Пошли.
Мы спустились вниз. Виновница переполоха спокойненько сидела на «троне». Увидав меня, она заулыбалась и сообщила:
– Няка Мака, няка.
– Мака бяка, – ответила я и приподняла над горшком ее розовенькую, похожую на мячик попку. В горшке и впрямь плавала обильная пена из крупных пузырей. Пахло от ночной вазы приятно. Чем-то сладким, вроде жвачки или карамелек. Без колебаний я засунула туда руку. Непонятная розоватая жидкость оказалась мылкой, скользкой. Аня, клацая зубами от ужаса, бормотала:
– Надо «Скорую» вызывать…
– Не надо, – успокоила ее я и повернулась к Машке: – Ну, немедленно расскажи Вилке, что ты пила? Что выпила Мака, а? Мака буль-буль?
– Ав-ав, – сообщила Машка, страшно довольная собой, – ав-ав ням-ням. Мака мыка ав-ав.
Самое интересное, что Аня не понимает Машку, я же совершенно великолепно разбираюсь в ее «сленге». Все ясно. Очевидно, в ванной стоит нечто, связанное с собакой, чем Машка мылась. И точно. На стиральной машине пустовала пластиковая бутылочка из-под детского шампуня, выполненная в виде пуделя. Я принесла ее в комнату и грозно поинтересовалась:
– Мака буль-буль ав-ав?
– Буль-буль, – обрадовалась Машка.
– Мака кака. Мака бяка. Мака не няка бум-бум.
Машка