В координатах мифа. Антология
с рожками – шумные безбилетники.
В зыбком морозном мареве – клетчатые пальто…
– Как не поверить в лучшее, если в кармане – семечки,
Город мой, отпечатанный в памяти навсегда —
старой ушанкой кроличьей, булочкой трехкопеечной,
струнными переборами, искрами в проводах…
«Винный», «Пивной», «Закусочный», в меру обезображенный
пряным закатным соусом; кухонный шут и враль…
– Город ты мой единственный, памятью приукрашенный,
был ты таким «безбашенным» —
выл в голове февраль…
Хватит. Откуролесили. Впору бы образумиться…
Время упругим яблоком катится в никуда.
…Но за подкладкой Города, в тесном кармане улицы
прячется сумасбродная – только моя – звезда…
Капли летят за шиворот. Ветром лицо исколото.
Желтый фонарь качается. Мокрая тень дрожит…
– Город ты мой единственный,
ну, извини – какого ты
лешего бестолкового – стал мне таким чужим?
Что остается? – Вымокшей тенью бродить по улицам,
жадно курить и сплевывать в черные пасти луж.
Город ты мой простуженный, что же ты так нахмурился?
Сколько в тебе утоплено эдаких «мертвых» душ?
Начинается с детства…
Шебутная весна беспричинна, синична.
Во дворе на заре проросла трын-трава.
Город Н-ск, привокзально-базарно-циничный.
Время спит. Полутени свились в кружева.
Утро капает медом. Успеть бы согреться,
окунувшись туда, где… тебя уже нет.
Где гуляет по крышам беспечное детство…
Небо. Ветер. Каникулы. Новый мопед.
Вислоуха надежда, а счастье усато —
полосато. И можно витать в облаках.
И синяк в пол-лица повышает твой статус,
как петарда в кармане да в гипсе рука.
И с раскрытым зонтом ты стоишь на балконе.
Гомонит под окном детвора со двора.
Можно просто сбежать, и тебя не догонят…
– Ну, давай, десантура! Рискни «на ура»! —
Во дворе пацаны. И куда тебе деться? —
Ты летишь в трын-траву, на которой роса…
Так любая судьба начинается с детства,
как родной алфавит начинается с «А».
Ты пока черновик. Ты еще не дописан,
до конца не обжит, не зачитан до дыр…
Утро тлеет, алея, как ягода тиса.
Ты крупнеешь, но мельче становится мир.
Небо больше не пахнет грозой и рябиной,
подмороженным яблоком, ливнем грибным…
И теперь ты краснеешь за «подвиги» сына…
Время спит. Полутени свиваются в дым.
«Зайцы»
Бродит вечер по городу праздным скитальцем.
Спеет май. Во дворах зацветает сирень.
Мы садимся в трамвай – безбилетные «зайцы».
За душой – ни шиша, в головах – дребедень.
От того ли, что в воздухе терпко и звонко,
потому ли, что кровь будоражит весна,
так