В начале всех миров. Антология
что моргнуть порой не успеем глазом.
Он по подушке мечется, тихо плачет.
Венди, кричит, что все это, скажи, значит?
Что надо мной стоит, как немой палач?
Венди уходит, закрыв за собою двери.
Правда пришла, пусть ты в нее и не верил,
Так принимай по-взрослому, без истерик.
Питер ломается, как куколка из картона,
И больше не молит о светлом, живом «потом»,
Просит добить скорей и забыть на том.
Наутро встает, вливается в строй прохожих.
Он неотличим, он теперь стал на них похожим.
И ты, что читает это,
Однажды.
Тоже.
Сказки
А русалка, ну что русалка? Пеной бьется о берега.
А принц счастливо живет рядом с той,
кто искренне дорога,
С той, что ласкова и прекрасна человеческой теплотой.
Это в сказках бывает глупых:
рыбы, ведьмы и колдовство.
А служанка, ну что служанка? Изгорбатилась, моя пол.
А невеста принца красива была в церкви, и королем
ставший принц был иных прекрасней —
ровно Золушкина мечта.
Это в сказках бывает глупых:
бал, кареты, часы, хрусталь.
А принцесса, ну что принцесса?
Не проснется, отравлен кто.
Правит мачеха государством прежестокой своей рукой.
На вопросы «Кто здесь милее?»
промолчит черный дух зеркал.
Это в сказках бывает глупых: оживать на чужих руках.
Башни прячут того ребенка, что поранилась об иглу,
что не выросла дивной розой,
что не просто легла уснуть.
И бездетная королева, и скорбящий седой отец…
Только в сказках, убив дракона, можно ждать
пресчастливый конец,
только в сказках спасают принцы,
феи-крестные всем даря́т,
только в сказках любовь такая, что умеет всегда спасать,
побеждать, уничтожив злое силой верности и любви.
Только в сказках счастливых двое.
Ну а в жизни увы.
Увы.
Цена
Приплывает, еле двигая плавником,
Говорит, от немоты отойдя не слишком,
У меня теперь отдать тебе – ничего,
Даже голос предложить – осмеёшь же —
такой неслышный
Стал, осипнув от молитв и от горьких клятв,
Что рассыпала ему, как в спальню цветы до ложа,
Где теперь он спит, а рядом его жена,
И покоя их никто уже не тревожит.
Я смотрю, как слезы капают – жемчуга —
На ее ладони белые, вижу горе,
И ей вторят волны, режущие мне грудь,
И ей вторит, боли девичьей вторит море,
И не можется мне глупой не помогать,
Раз хранить беду и счастье работу дали.
Я ей капаю в напиток прозрачный яд,
Что ей вены взрежет пламенем острей стали,
Доберется лапой жадною до груди,
Вырвет сердце ее ласковое – прочь жалость.
Принц, ее не полюбивший,