Тельняшка математика. Игорь Ильич Дуэль
места, обошел стол и навис надо мной, щекоча дыханием щеку.
Задачку я расколол в мгновение ока. С записью всех выкладок на нее ушло минут пять.
– Лихо! – сказал Ренч и, оторвавшись от стола, заходил по кабинетику, похрустывая пальцами. – А вот такую?
Он взглянул на меня, и в кругляшках его глаз мелькнуло что-то вроде сочувствия. Мне даже подумалось, что Ренч сам теперь хочет, чтобы и со следующей задачей я справился. Новую, однако, он выдал намного сложнее предыдущей, но тоже вполне в пределах вузовской программы.
– Так-так! – произнес он, когда и с этой было покончено. – Ну а что-нибудь поэлегантнее можно? Скажем, вне рамок обязательных знаний?
– Можно! – кивнул я. – Только учтите: первые два шага были сделаны точно по вектору моих научных интересов. На этой тропе меня очень трудно завалить.
Его горло издало какой-то раздраженный звук:
– А кто вам сказал, что я пытаюсь вас завалить?
– Фольклор, – ответил я с вызовом.
– Кто? – переспросил он.
– Устное народное творчество. А попросту говоря, молва.
– Ах, вот оно что! Так учтите на будущее, что творцы этой молвы – бездари и невежды. Они не только в математике – пустое место, но и вообще ничего интересного придумать не могут. Вот и сочинили про меня очередную банальность. Им, видите ли, проще жить, если изобразить из Ренча некоего учителя Унрата, этого монстра, самоутверждающегося на чужих несчастьях. Вы читали «Учитель Унрат» Генриха Манна?
– Читал. Забавная книга, особенно начало. В школе она меня приводила в восторг.
Он остановился и посмотрел на меня удивленно, склонив голову на бок, потом сказал как бы про себя:
– Хм. И Манна он читал. Видали эрудита! – И продолжил раздраженно: – Так вот. Я вовсе не учитель Унрат. Мне нужны сотрудники, способные работать на одном со мной уровне, соратники. А «заваливать», «топить» и «резать» – это слова из чужого лексикона. Не мои! В моем мире нет ни таких поступков, ни слов! Хотелось бы, чтоб тут все было ясно.
Бесенок, который вселился в меня еще в тот момент, когда я переступил порог его кабинета, самодовольно погладил себя по пузу.
Ренч оправдывался, от наступления перешел к обороне. Ему теперь уже важно, что я о нем думаю. Более явное свидетельство моей победы трудно было представить. Однако бесенок во мне крутился и куражился, и, подчиняясь ему, я сказал холодно, будто я и не принимаю его тона, а может, и не верю ему:
– Так я жду третью задачу.
Уродливое лицо Ренча вдруг стало по-детски беспомощным, что-то вроде обиды мелькнуло в его круглых глазках. Задачу он продиктовал тусклым, лишенным эмоций голосом, который звучал особенно странно после недавнего взрыва, когда все его короткое существо дергалось и клокотало от праведного гнева.
Третья задача оказалась интересной. Ее нельзя было расколоть ни одним из традиционных подходов, она требовала изящного сплетения трех или четырех методов, причем можно было вводить их в разной последовательности, отчего рождалось несколько вариантов решения: лобовая атака, фланговый