Сорвиголова: Человек без страха. Пол Крилли
кратковременным замешательством Джека и против всех правил бьет его по затылку.
Джек даже впечатлен. В глазах искры, и в следующее мгновение он осознает, что лежит лицом вниз на испачканном потом и кровью настиле ринга. Как это вышло? Ведь идет всего лишь третий раунд.
Надо вставать.
Рефери ведет отсчет.
Четыре…
Пять…
Джек поднимается на колени. Вставай, старый пень, тебя никто не должен видеть в таком жалком состоянии.
Шесть…
Джек опирается на руку, чтобы обрести равновесие.
Семь…
Он на ногах. Толпа ликует, а парень удивлен. Не ожидал, что Джек поднимется после такого удара.
Рефери держит Джека за руки.
– Готов продолжать?
Джек кивает.
– Готов продолжать? – повторяет рефери.
– Готов! – отвечает Джек.
Рефери кивает и отпускает его руки. Не долго думая, Джек бросается в бой, мощно прикладывая парня в скулу. Надо преподать ему урок, чтобы в будущем лишний раз подумал, прежде чем пихаться локтями. Парень спотыкается и прижимается к канатам. Джек наседает, напрочь забыв о том, что должен проиграть. Он инстинктивно реагирует на страх в глазах противника и атакует.
Но тут гонг сигнализирует об окончании раунда.
Джек вынужден остановиться, и парень воспринимает это с облегчением.
Джек возвращается в свой угол, садится на табурет.
Пока над ним колдует тренер, вытирая кровь и щедро намазывая бровь вазелином, подходит Слейд и опирается на канаты.
– Мистер Риголетто просил напомнить, что в следующем раунде ты должен упасть.
Джек не отвечает.
– Мёрдок.
Джек оборачивается и видит, что Слейд ухмыляется.
– Помни о сыне. Он здесь, на трибуне. Ты же не хочешь, чтобы с ним что-нибудь случилось?
Джек удивляется.
– Мэтт здесь?
Слейд кивает в сторону. Джек встает и сразу замечает сына – тот будто островок спокойствия посреди пьяной и кровожадной толпы.
Как он сюда попал? Он же и бой видеть не может.
– Наверное, решил поддержать своего старика, – во все зубы улыбается Слейд. – По крайней мере, он не увидит, как ты будешь падать. Во всем есть положительные стороны.
Звучит гонг.
Джек встает. Зрители тоже на ногах, орут, словно дикари – все, кроме Мэтта. Тот сидит, зажав между колен белую трость. В стеклах темных очков отражается свет прожекторов.
Он ждет.
Слушает.
– Мэтт, это для тебя.
Ему показалось, или Мэтт слегка дернул головой, будто услышал его слова? Нет, это невозможно. Сквозь такой рев ничего не разобрать.
Но сын медленно встает и поворачивается лицом прямо к отцу. Джек смотрит на него и чувствует умиротворение. Сын – его гордость, важнее его в жизни ничего нет. Мэтт идет прямо к нему, улыбаясь, и Джек понимает, что он все знает. Знает, что в этом раунде отец победит.
Джек улыбается в ответ.
Он