На графских развалинах. Аркадий Гайдар
цигарку, предложил:
– На, докури.
Машинально Яшка взял окурок и, не зная, куда его девать, спросил несмело:
– А козла ты зачем съел?
– Кого?
– Козла… Сычинного. У нас ребята говорят, что ты его упер на жратву.
Беспризорный хлопнул себя руками по бокам и звонко расхохотался. И пока он хохотал, оцепенение начало сходить с Яшки, и беспризорный представился ему в совершенно другом свете. Яшка рассмеялся и сам, потом подскочил и затряс кистью руки, потому что догоревший окурок больно ожег ему пальцы.
Успокоившись, подвинулись друг к другу ближе.
– Тебя как звать? – спросил беспризорный.
– Меня Яшкой. А тебя?
– А меня Дергачом.
– Почему же Дергачом?
– А почему тебя Яшкой?
– Вот еще скажешь тоже. Яков – такой святой был, и именины справляют. А такого святого, чтобы… Дергач, не должно бы быть…
– А мне и наплевать, что не должно.
– И мне, – немного подумав, признался Яшка. – Только ежели при матери этак скажешь, так она за ухо. Отец, тот ничего, он и сам страсть как святых не любит – якобы дармоеды все. А мать – у-уу! Про что другое, а про это и не заикнись. Я один раз масла из лампадки отлил – Волку лапу зашибленную смазать, так что было-то…
– Били? – участливо спросил Дергач.
– Нет! Только за волосы оттрепали да в чулан заперли. – И задорно он добавил: – А зато я, пока в чулане сидел, назло со всех крынок сливки спил… А ты, Дергач, зачем к нам пришел? – перескочил вдруг Яшка.
– Значит, нужно было, – ответил тот и глубоко вздохнул.
Этот тяжелый, горький вздох, за которым, казалось, спрятано было что-то большое, невысказанное, почему-то точно теплом обдал Яшку.
– Давай дружиться, Дергач? – неожиданно для самого себя искренне предложил Яшка. – Я тебя с Валь-кой сведу – с моим товарищем. Хороший… только врет много. А потом… – Тут Яшка поколебался. – Потом мы тебе интере-есную вещь скажем. И как весело будет жить, Дергач.
Дергач ничего не ответил. Он лежал, подставив лицо отблескам багрового, угасающего горизонта. И Яшке показалось, что Дергач чем-то не по-детски глубоко опечален.
Однако, заметив на себе пристальный взгляд Яшки, Дергач быстро повернулся и сказал, вставая:
– Достань завтра у отца махорки… и принеси сюда, а то у меня вся повышла… Я буду ждать здесь же об эту пору.
И, не прощаясь, он раздвинул кусты и исчез, оставив Яшку размышлять о странной встрече и странном новом товарище.
V
Дома тихо. Потрескивают угли в самоваре. Яшка строгает деревянную дощечку. Нефедыч углубился в чтение. Из-за развернутого листа газеты виден его красный лоб, отсыревший после пятого стакана чая. Нюрка мастерит кукольную шляпу. Мать возится на кухне.
– Не пойму, – слышится ее голос. – Никак не пойму, куда девались из сеней полчугуна вчерашнего борща. Чугун на месте, а борща нет. Анка! Ты поросюку не выливала?
– Нет, мам!
– Ну так, должно быть, этот идол опрокинул. «Этот идол», то есть Яшка,