До горизонта и обратно. Антология
естество природы эрзацем, это доставляет людям эстетическое наслаждение. То есть могу менять изначальное на иное. И только жить я не умею. Я не знаю, как это делать. Каждый раз, пытаясь умереть, я хочу уйти насовсем – но каждый раз судьба вменяет мне очередной отрезок жизни – до следующего раза.
– Подожди…те, дальше буду говорить я. Остановите меня, если ошибусь. В первый раз это была пригоршня горького белого этаминал-натрия, мерзко хрустящего на зубах. Дальше все вроде легко, но проснулись вы в больничной палате. Старенькая нянечка, заглядывая вам в глаза, что-то приговаривала, качаясь в такт своим словам влево-вправо, как заведенный маятник древних, «убитых» часов. Чуть позже, втягивая в себя непривычный больничный запах, вы отвечали на вопросы молоденького инспектора, чьи неловкие пальцы переворачивали тонкие листы пронумерованной желтоватой анкеты. «Дата рождения? 25 лет назад. Почему вы пытались сделать это? Я не умею жить. Почему ваши двери были открыты? Я никогда не закрываю дверей. Никогда? Никогда». По зеленым обоям ползет божья коровка, крапленная мелкими черными точками. «Мне не нужна жизнь, зачем мне закрывать двери? От кого?» Выходя из больницы, вы готовились к тому, что не будете жить.
Но жизнь – эта тягостная сущность – возобновилась. До тех пор, пока… вы не свернули на своей первой машине (каких-нибудь «Жигулях») с автострады на гулкую пустынную улицу… И вдруг то, что вы безотчетно искали, само бросилось вам в глаза – массивные бетонные пласты, растянувшиеся поперек намокшего от грязи и снега асфальта. Разогнавшись, вы направили машину прямо на них…
Позже, лежа в гипсе с поломанными ребрами, вы вспоминали, как вашу капсулу смерти развернуло в метре от бетонных плит, как ее крутануло на мокрой каше, ударив сначала задним, а затем и передним крылом о бетон, как скрежетал металл, словно стираясь о гигантский точильный круг. Как сыпались искры, пронзая ослепительными огнями меркнущую реальность.
После чего наступило продолжительное, хоть и шаткое равновесие. Вы мучительно удивлялись каждому новому дню, подаренному роком. Зазывные лучи неяркого солнца будили в вас одно беспокойство и усиливали гнетущую тревогу. Эти лучи заставляли жмуриться неуклюжих рабочих в форменных темно-синих комбинезонах, что растягивали новенький виниловый навес над магазином «Подарки», когда девятью этажами выше вы шагнули с балкона своей квартиры. Вывихнутые лодыжки болели пронзительно и долго.
Потом появился он. Его звали…
– Олег.
– Да, появился Олег. Никогда еще вы не пытались умереть так быстро и страшно: ведь вы панически боялись, что старый пегий ворон, прилетающий каждый день к вашему дому, выклюет Олегу глаза. Вы стали убивать себя еще методичней и чаще. Резали маникюрными ножницами сонную артерию, жгли себя огнем, мастерили петлю из обветшалых кусков каната, обнаруженных на антресолях, вводили острое лезвие кухонного ножа в мягкую жилку на животе.
Олег терпеливо зашивал раны, прикладывал растворы к ожогам, вынимал ваше бедное тело из петли и бил наотмашь по лицу, а потом… судорожно