От Терека до Карпат. Владимир Коломиец
лица. Невысокий пожилой офицер, странно вытянув руку, стрелял в него из револьвера. Этот звук выделялся каким-то дискантом среди остальных. Два всадника выскочили, чтобы преградить дорогу казакам, но они выхватили шашки, и те замялись. Может быть, они просто побоялись, что их подстрелят их же товарищи.
Все это в те минуты казаки запомнили лишь зрительной и слуховой памятью, осознали же много позже. Перескочив через канаву, которая обрамляла пахотное поле, они выскочили на гладкую дорогу, по которой полным карьером догнали свой разъезд.
А через неделю им пришлось выполнить не менее ответственную задачу.
Смеркалось. Казаки разбрелись по сеновалам и клетушкам большой усадьбы, где устроились на ночлег, но внезапно взводу, которым командовал теперь Никита Казей, было велено срочно собраться.
– Пойдете в ночную разведку, – сообщил есаул и, объясняя задачу подчеркнул, что разведка будет опасной.
– А кто пойдет? – спросили несколько человек у есаула.
– Командиру видней, – ответил им тот.
Решили, что взводный сам назначит охотников. Никита определил вместе с собой десять человек.
На конях доехали до пехотного сторожевого охранения. За деревьями спешились, оставили троих коноводами и пошли расспросить пехотинцев, как обстоят дела. Усатый старшина, спрятавшийся в воронке от тяжелого снаряда, рассказал, что из ближайшей деревни несколько раз выходили неприятельские разведчики, крались полем к нашим позициям и уже два раза стреляли. Никита решил пробраться в эту деревню, и, если возможно, забрать какого-нибудь разведчика живьем.
Светила полная луна, но, на счастье, она то и дело скрывалась за тучами. Выждав одно из таких затмений, дозор, согнувшись, гуськом побежал к деревне. У околицы остановились. Никита решил сам пройти по деревне и посмотреть, что делается за нею. Оставив отряд на месте – они с Путаем пошли. Он – по одну сторону улицы, Путай – по другую. Деревня словно притаилась, и они с осторожностью перебегали от одного дома к другому. Никита старался идти впереди товарища, но слишком торопиться все-таки страшно, так как в любое время можешь встретить острый и холодный, направленный на тебя штык. Вот и конец деревни, Луна пробивается сквозь неплотный край тучи, становится чуть светлее. Никита видит перед собой темные бугорки окопов, чуть продолговатые блиндажи и, словно фотографируя их в памяти, определяет их длину и направление. Чуть дальше такая же линия и сооружение посолиднее «Может, это замаскироваванные, которые так часто осыпают наших шрапнелью», – подумал Казей и замер. Сбоку мелькает крадущаяся фигура. Это враг, столкновение неизбежно. В мозгу лишь одна мысль, живая и могучая, как страсть, как бешенство, как экстаз: «Или я его, или он меня». Тот вглядывается в Никиту и тихонько свистит каким-то особенным, очевидно, условным свистом. Никита поднимает винтовку и, понимая, что стрелять нельзя, – кругом враг, бросается вперед с опущенным штыком. Мгновение – и перед ним никого нет. Начал всматриваться. Что-то чернеет. Попробовал