Пиковый туз. Авантюрный роман. Стасс Бабицкий
льной расположенности к автору, начиная читать, подумал: «И он туда же». Но буквально через пару страниц скепсис начал таять, а к концу третьей части уже хотелось побить автора за то, что приходится расставаться с такими родными и очаровательными героями.
«Что же случилось с ними дальше?» – этот вопрос особенно остро жжёт современных читателей, взращенных бесконечными сериалами. Но и в прежних поколениях интерес к продолжению полюбившегося произведения всегда была высок – достаточно вспомнить, сколько копий сломано вокруг второго тома гоголевских «Мёртвых душ».
К сожалению, попытки воскресить героев другими писателями редко оказываются удачными. Возьмём, к примеру, Шерлока Холмса. Продолжений уже сейчас больше, чем рассказов в оригинальной серии, самый знаменитый сыщик даже в космосе побывал, однако сэра Артура Конан Дойля читать всё равно интереснее в подавляющем большинстве случаев. А вот у Бабицкого воскрешение получилось. В книге мы встречаем даже не одного, а целую россыпь персонажей из литературных произведений XIX века. Причем, из разных романов. Более того, мы встречаем писателей, художников и прочих реальных исторических личностей (некоторые мелькают буквально на секунду). Все они гармонично сосуществуют и живут полноценной жизнью.
Упоминание о Холмсе, конечно, не случайно. Книга Бабицкого – детектив. Детектив исторический, однако же, по-современному бодрый и жёсткий. Но детективная составляющая – только первый план. Автор – филолог, поэтому он создал филологический роман, в котором с удовольствием будут ковыряться его коллегии. Отсылки к классике и современной литературе, скрытые цитаты. Богатый словарный запас, что, согласитесь, сейчас редкость.
Конечно же, не обошлось и без публицистических элементов – всё-таки автор еще и журналист, да и время сейчас такое, без политических оценок редко обходится. Конфликт с Турцией, необходимость переустройства государственной машины и диалог о допустимых методах гражданской активности – всё это гармонично встроено в увлекательный сюжет. Несомненный плюс Бабицкого в том, что он смотрит на происходящее не отстранённым скептическим псевдоевропейским взглядом. Писатель любит свою Родину, своих героев и даже в очевидных недостатках российского мироустройства видит потенциал к лучшим изменениям при сохранении нашей уникальной самобытности.
Словом, книга удалась, и читатель, перевернув последнюю страницу, без сомнения будет ждать продолжения.
Часть первая
Душегуб из Нескучного сада
I
В конце июля, довольно прохладного, но все же солнечного, средь бела дня, один почтмейстер вышел из своей конторы в Гагаринском переулке и быстрым шагом направился к Пречистенке. Можно даже сказать – побежал. Старался не терять достоинства и степенности, но двигался настолько торопливо, что дважды ронял форменную фуражку.
К груди он прижимал конверт с сургучными печатями. Рука закрывала адрес, но приметливый прохожий сумел бы разглядеть надпись красными чернилами, выползающую слева, из-под большого пальца: «Лично, в собственные…»
Из ворот особняка Холмогорова неожиданно выехала коляска. Ни скрип рессоры, ни ржание лошадей или гиканье извозчика, о ее появлении не предупредили. Почтмейстер шарахнулся в сторону, и в третий раз уронил фуражку, которая покатилась, подскакивая на брусчатке. Поминая лукавого со всей его рогатой родней, он бросился следом, точно юный гимназист. А ведь не мальчик, намедни стукнуло сорок лет. Усищи, вон какие, в половину лица, отращивать начал еще в молодости, когда служил в кавалерийском полку… Впрочем, как приговаривает его квартирная хозяйка, не в усах честь, они и у мыша есть. Поймал-таки беглянку, нахлобучил на голову плотно, аж козырек на глаза съехал.
Из-под фуражки выбивались кудри – не те разлетающиеся по ветру романтические завитушки, которые иные прекрасные дамы любят накручивать на тонкие пальчики, называя славного юношу Лелем или Адонисом. Нет, это был жесткий каракуль, своенравный и непокорный, подходящий к характеру главы почтовой конторы. Тот был упрям, как баран и при этом по-бычьи силен. Наверное, стоило бы прекратить высматривать в его образе черты, присущие обитателям скотного двора, но нельзя обойти вниманием ту удивительную стать породистого рысака, за которую в отставного гусара влюблялись встречные-поперечные женщины: дворянки, горничные и прочие модистки. Наличие в его прошлом неприятных страниц, – разжалование за дуэль и каторга по убийственной статье, – не отталкивало, а напротив, добавляло пикантности и авантюрного шарма.
– Убивец в Москве! – подросток со стопкой газет на плече, вынырнул из подворотни на другой стороне улицы. – Кровавая драма в Нескучном саду! Жестокий хищник не щадит никого! Подробности токмо в свежем выпуске «Известий».
Почтмейстер остановился, хотел подозвать разносчика свистом, но того успел перехватить дородный купчина.
– Почем торгуешь?
– Две копейки, дядя!
Малец пританцовывал от нетерпения.
– Ишь…