Нецелованные. Алексей Васильевич Леснянский
Огрызкин? – попенял Ракитянский. – Разве нельзя по-нормальному ответить?
– А это нормально, по-твоему, что я разучиваю Пензенскую область? – перевёл Огрызкин разговор в нужное ему русло.
– Ну причём тут Пензенская область?
– Притом!.. Берциев из Дагестана – разучивает Дагестан! Железняк с Питера – зубрит его! Я с Алтая, семь лет его постигал, а меня на Пензу! Уж две недели как! Спрашивается, за что?!
– Как пить дать – за дисциплину! – подмигнув шедшему сзади мальчику, бросил Ракитянский. – Видать, не достоин ты малой Родины!
– Допустим! Но почему от этого должны страдать пензяки? – возмутился Огрызкин. – Пускай Алтай и страдает! Он хотя бы привык!
– Так-то тебя там и в глаза не видели! – прыснул кто-то в середине колонны.
– Уже и не узрят! – обиженно ответил Огрызкин. – Разучивал-разучивал, ночи не спал, в деревнях уже мужиков по отечеству знал – и на тебе, переставили!.. И с чего вдруг Пенза? Ладно бы ссылка была! Но по истории же ничего не ссылка! Химки без бинокля видать! С биноклем – часы подводи по Кремлёвским курантам! Правее, что ль, заслать не могли?! Уже за Урал лень перевалить!
– Не правее – восточнее, Серьга! – поправил Берциев.
– Тишина на охоте! – призвал к порядку Ракитянский. – Развели балаган!
– Блажу, но хоть тайгу не заражаю! – выдал Огрызкин.
Колонна навострила пунцовые уши, почуяв бомбу не ниже кассетной. Уловил подвох и Ракитянский, бывший старшим группы. Он помнил своего друга с тех незапамятных, по его мнению, времён, когда они оба ещё не умели завязывать шнурки, и этот факт их ничуть не смущал.
– По-хорошему надо бы промолчать, – подумал Ракитянский, – ну да бог с ним – пусть посмешит ребят, спать двое суток не придётся. Завтра – занятия с семи до десяти, потом – стрельбы ночные.
– Я грю – ору, но хоть тайгу не заражаю, – вяло напомнил о себе Огрызкин уже безо всякой надежды, что старшой зацепится и даст покуражиться.
– Помолчал бы, болтун! – ответил Ракитянский, но в голосе его явно читалось: «Мели уж, Емеля».
– Белочки на Бурикова жалуются! – заявил ободрённый Огрызкин. – Грят, сморкается направо и налево, хворь по всей тайге разносит! Эпидемия, грят, на носу!.. На Буриковском!
Железняк, шедший перед Буриковым, резко развернулся. Сноп света от шахтёрского фонарика ослепил Илью. Он растерялся и не успел избавиться от свисавших из ноздрей и взявшихся шугой параллельных прямых.
– Вещдоки налицо! – констатировал Железняк.
– На лице! – поправил Огрызкин.
– Что предлагаешь? – спросил Железняк.
– А глотает пусть! – ответил лесной санитар. – Есть даже такой закон, чтобы сопли глотать!
– А если скуёт в сосульки? – справился кто-то из мальчиков.
– Тогда – соси, а не сбивай, как с крыши! – деловито распорядился Огрызкин. – Зелень надо при себе оставлять,