Дети Ржавчины. Михаил Тырин
Там дают горячий чай.
– Не хочется, – ответил я. – Что начальство говорит?
– Да ничего... Попытались меня допросить, но ничего не добились. Мне не очень хочется сейчас разговаривать. Начальник бригады в вагончике, они там наши кассеты просматривают.
– А Гришаня?
– Его уже увезли в город. Он что-то никак в себя не мог прийти. Но вроде опасности нет. Надо и нам по домам разбегаться. Пойдем, доложимся начальнику, он обещал дать машину до города.
– Полностью тебя поддерживаю. На работу завтра будем выходить?
– Как хочешь. Я, пока не высплюсь, никуда не пойду. Почему-то жутко спать хочется. Доктора сказали, что все в порядке, просто отдохнуть нужно.
Он подкрепил свои слова широким зевком. Только теперь я заметил несколько ссадин у него на лице.
– Петя, а что, у меня такая же исцарапанная физиономия?
Он посмотрел на меня, махнул рукой.
– Нормальная. А вот у Гришани фонарь под глазом. Ему не повезло...
...Мы подъезжали к городу вместе с сумерками. Мне так лень было доставать ключи, что я стучал в дверь, пока Лерка не открыла.
– Никакого ужина, – сразу сказал я. – В душ – и спать.
Лера очень понятливая и никогда не станет донимать расспросами. Когда я выбрался из ванной комнаты, постель была уже приготовлена. Я завалился в нее и почувствовал, как напряжено тело. Хорошо бы сейчас сто грамм для снятия стресса. Жаль, не держу дома спиртного.
Через минуту Лера принесла кружку чая и бутерброд с моим баварским сыром. Умница. Чувствует, что ужинать я отказался только от усталости, а на самом деле голоден, как волк. Надо будет завтра обнять ее, сказать что-нибудь хорошее. Она так это любит. Не забыть бы только. Скорее всего забуду, как всегда.
– Олежек, – я увидел, что она очень смущена. – У меня туфли совсем протерлись. А я как раз нашла недорогие. Мне половину денег мама дала, а остальные я, если можно...
– Нет, нельзя, – остановил я ее. Затем поставил пустую кружку на пол и свалился на подушку, на лету закрывая глаза. – Завтра отдашь маме ее половину, потом возьмешь в моем столе деньги и купишь все, что надо.
– Мне только туфли, – обрадовалась Лера. – Я как раз нашла дешевые, хорошие...
– Не надо «дешевые хорошие». Купи просто хорошие, – я уже начал засыпать. – Все, я сплю. И ты ложись.
– Сейчас лягу, только рубашки достираю.
Она погладила меня по руке и вышла. Я услышал, как плещется вода в ванной. Лера стирала мне рубашки. Надо будет все-таки похвалить ее завтра.
Я часто ловлю себя на мысли, что несправедливо равнодушен к ней. Я почти не замечаю женщины, которая ждет меня допоздна над кастрюлями с остывшим ужином, которая встает на час раньше, чтоб приготовить завтрак и почистить мне ботинки, бегает с тяжелыми сумками по магазинам, избавляя меня от всяких домашних проблем. Которая, наконец, просто любит меня – искренне и бескорыстно.
А между тем, я обязан ей не только завтраками и всегда чистыми рубашками.
Через некоторое время после гибели Надежды я