Мисс Ведьма. Ева Ибботсон
глядеться, однако вместо отражения их собственных уродливых физиономий зеркала показывали импозантную внешность Арримана: грозно сверкающие глаза, нос с благородной горбинкой и великолепные усы. Более того, зеркала демонстрировали, чем занят могущественный чародей в ту или иную минуту, дабы ведьмы ознакомились с привычками Арримана и примерно представляли, какая жизнь ожидает их в Мрачингтоне в случае победы.
– Какой мужчина! – восхитилась Нора Горлодрай.
– Тебе все равно не победить. Конкурс выиграю я! – решительно заявила Нэнси.
– Ох, я тоже не прочь выйти за эдакого молодца, – пробормотала Этель Коробс. – На конкурсе наколдую овцам вертячку, а коровам – вспученное брюхо.
Мейбл Бряк с жалостью улыбнулась, глядя на товарок. Куда им до нее, ведь она дочь русалки. Можно считать, победа у нее в кармане. «Мейбл Канкер, Чародейка Севера». Звучит неплохо.
– А я-то все печалилась, что мой бедный муженек давно в гробу, – проскрипела матушка Кровохлебка. – Зато теперь тоже поучаствую в состязаниях.
– Ты? – близнецы Горлодрай чуть не задохнулись от возмущения. – Да ты еле ноги волочишь, перечница старая!
– А хоть бы и так, – согласилась матушка Кровохлебка, – разве мало среди мужчин охотников до зрелых дам? Вот погодите, сделаюсь опять молодухой, всем вам жару задам! Только бы заклинание вспомнить.
Белладонна робко приблизилась и забрала одно из двух оставшихся зеркал, что поблескивали на камне. Арриман как раз снимал оленьи рога; огромные лапы Лестера разматывали клейкую ленту. Чародей выглядел усталым и разочарованным. Погладить бы его сейчас по голове и утешить…
– А ты чего тут ошиваешься? – зыркнула на Белладонну Мейбл Бряк. – Тебе уж точно победа не светит.
– То-то смеху было бы! Розы на снегу, птичьи трели, ха! – осклабилась Нора Горлодрай.
Белладонна ничего не сказала в ответ. Молча помогла собрать корзинки, отнесла в прицеп ведерко с Дорис, почесала хрюшку Этели Коробс, но не села в автобус вместе с другими ведьмами. Хотя дорога до Тодкастера была долгой, а ночь – темной, Белладонну это не пугало. Больше всего сейчас ей хотелось остаться одной.
Она тихонько сидела на камне – том самом, где несколько часов назад горделиво стоял он, – и глядела в зеркальце, как вдруг тоненький голосок сердито пропищал ей в ухо:
– По-моему, ты просто размазня. Размазня и трусиха.
Вздрогнув, Белладонна выпрямилась, но в следующий миг осознала, что писклявый голос – вовсе не человеческий, а мышиный, и доносится он из ее собственных волос.
– Бесхребетное создание, вот ты кто, – продолжала летучая мышь. – Хоть бы попробовала, а? В любом случае, ты ничего не теряешь.
– Глупости, – возразила Белладонна. – Сама прекрасно знаешь, мне не удается даже простейшее заклинание – сделать так, чтобы у кого-нибудь изо рта сыпались лягушки.
– Все мы меняемся, – заметило крохотное существо. – Взять хотя бы мою тетушку Кривозубку, уж такая бестолковая