Продюсер. Павел Астахов
том популярной медицинской энциклопедии и почитал о научном объяснении такого явления. Также перечитал когда-то, в студенческие годы, уже изученные труды Зигмунда Фрейда. Теперь он пытался объяснить своим менее просвещенным подчиненным и коллегам взаимосвязь между эстрадными певцами нетрадиционной ориентации и убийством продюсера Шлица. По мере изложения своей версии следователь забрался в такие дебри, что даже самые молодые и рядовые сотрудники его бригады не могли сдержать слез от смеха. Но главная проблема заключалась в том, что секретарше приходилось стенографировать умозаключения следователя, дабы потом восстановить эти выкладки для формулировок обвинения тому, кого должны изловить. Она краснела и тщательно записывала каждое слово Геннадия Дмитриевича:
– Таким образом, Шлиц, безусловно обладая определенной сексуальной привлекательностью как мужчина, а вернее, как мужчина в биологическом смысле, но продюсер в техническом и медицинском, мог возбудить… в смысле… привлечь… точнее, стать объектом тайных желаний эстрадных исполнителей, певцов, других продюсеров…
– Теле- и радиоведущих, – подсказывали с разных концов длинного стола совещаний.
– Правильно! – Агушину нравился такой демократичный стиль.
– А еще есть технический персонал, – подал голос молодой стажер, которому посчастливилось отыскать в бачке с отходами орудие убийства – пистолет «ТТ».
– Это кто такие? – остановился возле него Агушин.
– Ну, администратор, директор, режиссер, оператор, редактор… – зарядил стажер перечислять все участвующие в постановках шоу профессии. Без них действительно невозможно создать настоящее представление. Агушин похлопал по плечу младшего коллегу:
– Молодец! Продолжаем. Эти тайные желания, усугубленные патологической ревностью, которая является особенностью психологического состояния влюбленных гомосексуалистов, реагирующих на гетеросексуальные проявления со стороны объекта влечения, побудили убийцу уничтожить объект своих самых грязных желаний. С этой целью у влюбленного гея…
– У кого? – переспросила секретарша. Она катастрофически не успевала за начальником, но боялась его прервать, дабы не показаться неспособной к быстрой записи высоких мыслей генерала юстиции Агушина. Тот остановился:
– Гея. По буквам говорю. Гэ, е, я! Понятно? Я – последняя.
– Вы? Что последняя? – окончательно сбилась секретарша.
– Не я – последний! А буква «я» – последняя. В слове «гея». Поняла?
– Извините, Геннадий Дмитриевич, теперь поняла.
– Ты давай не отвлекайся! Пиши все подряд. А потом разберем. Если что неясно – просто пропусти. Поехали дальше.
Диктовка продолжалась полчаса. Наконец Агушин подвел итог для всех участников совещания:
– Итак. У нас появилась реальная версия. Есть субъект – несостоявшийся или, возможно, отвергнутый любовник. Есть мотив – неразделенная