Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву. Отсутствует
ившего, вероятно, из иностранцев. По всей видимости, память об этом происхождении осталась в иногда употреблявшейся приставке «де» к фамилии: де Лекс. Так Ивана Михайловича часто называли иностранцы в годы его дипломатической службы.
В 1851 г. Лекс окончил самое элитное военно-учебное заведение Российской империи – Пажеский корпус. Там он, несмотря на два года разницы, сошелся со своим будущим начальником, выдающимся дипломатом Н. П. Игнатьевым. Доступ в Пажеский корпус был открыт только для отпрысков титулованных и древних дворянских родов, а также для сыновей государственных сановников, имевших чин не ниже третьего класса Табели о рангах. Отец Лекса имел чин тайного советника (III класс), что давало сыну право поступления в Корпус. Учился Иван Михайлович хорошо и по результатам выпускного экзамена был отнесен к первому разряду, что давало право получить чин подпоручика или корнета гвардии. Окончив Корпус в 1851 г., Лекс был произведен в корнеты лейб-гвардии Уланского полка. Однако его дальнейшую карьеру военного нельзя назвать успешной. Боевым офицером он не стал, а служил при штабах и канцелярии Военного министерства.
В 1862 г. Лекс оставил военную службу и был переведен в Азиатский департамент Министерства Иностранных Дел, который тогда возглавлял его однокашник Н. П. Игнатьев. Окончив Пажеский корпус всего двумя годами ранее Лекса, Игнатьев затем с отличием окончил Военную Академию и уже проявил себя как талантливый дипломат. В 1856 г. он участвовал в завершившей Крымскую войну Парижской мирной конференции, где сумел добиться уменьшения территориальных потерь России в Бессарабии. После этого успеха Игнатьев перешел на дипломатическую службу, на которой вскоре последовали новые достижения: в 1858 г. Игнатьев от имени России заключил договор с бухарским ханом, а в 1860 г. – Пекинский договор с Китаем. Важность этого договора для России трудно переоценить: он закреплял за ней Приморье и юг Хабаровского края, давая возможность полноценного развития в Азиатско-Тихоокеанском регионе. За этот успех Игнатьев был пожалован орденами и генеральским чином, а затем, в августе 1861 г., назначен директором Азиатского департамента МИД.
Память о юношеской дружбе открывала для Лекса возможность частной, а не только служебной переписки с Игнатьевым. Именно частные письма И. М. Лекса Н. П. Игнатьеву и публикуются в настоящем издании. Переписка между Лексом и Игнатьевым велась на протяжении многих лет: с начала 1860-х почти до конца 1870-х гг. В своих письмах Лекс имел возможность не только обращаться с личными просьбами к своему начальнику, но также сообщать ему дополнительные, часто неформальные подробности событий, происходивших вокруг него, более откровенно высказывать свое мнение о них и объяснять свои действия и действия своих сотрудников и коллег. Эта откровенность, как справедливо заметил сам Лекс, действительно была полезной для обеих сторон: она поддерживала живую связь между одним из руководителей российской внешней политики и его дипломатическим агентом, иногда позволяла решать возникавшие проблемы быстрее, чем формально-бюрократическим путем.
Вскоре после своего перевода в Азиатский департамент Лекс был назначен консулом в Галац. Этот молдавский город в устье Дуная преуспевал преимущественно благодаря своему географическому положению: это был важный торговый порт на пути к Черному морю. Через него вывозилась молдавская сельскохозяйственная продукция. Фактически действовавший в Галаце режим порто-франко привлекал в него предприимчивых людей не только из числа молдаван. В городе было также много греков и евреев. Многонациональное население, активная транзитная торговля, близость границы с российской Бессарабией, где многие молдавские землевладельцы имели угодья, – все это были важные основания для того, чтобы Россия имела в Галаце своего консула. Время пребывания в городе Лекса было непростым. Начало 1860-х гг. для Румынии было эпохой создания единого государства путем объединения двух княжеств – Молдавии и Валахии. Доминирующую роль в этом процессе играла валашская политическая элита: Бухарест стал столицей единого государства, а молдавская столица Яссы утратила прежнее значение, важнейшие посты в государстве стремились занять выходцы из Валахии. Кроме того, в это время в России полыхало польское восстание, которому тайно помогали некоторые иностранные государства. В Галаце Лексу пришлось столкнуться с двуличием местных властей: официально они не поддерживали польских повстанцев, но на практике тайно помогали им. Цель такой политики очевидна: еще не успев окончательно оформить единое государство, румынская политическая элита уже думала о расширении территории, в частности – о возвращении Бессарабии, которую считала своей. Добиться этого можно было лишь при слабости Российской империи, соответственно, надо было всячески ее расшатывать.
Уже на следующий, 1863 г. Лекс по его собственной просьбе был переведен в более значимый консулат в Яссах, где «и сама жизнь удобнее и веселее»[1]. Во время своего пребывания в Яссах И. М. Лекс наблюдал, каким непростым путем шел процесс создания единого румынского государства. С одной стороны, объединение сулило Молдавии и Валахии несомненные экономические и внешнеполитические выгоды, но с другой – лишало молдавскую элиту ее прежнего политического статуса и самостоятельности. Даже
Письмо Н. П. Игнатьеву от 6 июля 1863 г.