Молитва за отца Прохора. Мича Милованович
весь этот ужас, если у меня самого не было ответов на вопросы?
Откуда-то послышалось кукареканье петуха, где-то за пределами огненного круга. Может, он оповещает народ об этом разорении? Зовет на помощь? Его кукареканье сквозь гул пламени прозвучало как зов ангела, взывавшего к рассудку людей. Всю свою жизнь этот певец зари провозглашал наступление нового дня, а сейчас – конец света и угасание разума.
Вдруг передо мной появился Стоян! С лицом черным, как земля.
– Отец, видит ли это Бог? – спросил он меня.
– Видит, Стоян, – ответил я ему.
– Тогда чего он ждет? Почему не остановит злодеев? Почему не отсохнут у них руки?
– Бог, Стоян, зло не творит, страдания он допускает в наказание.
– За что же нас наказывать? В чем наш грех? Мы набожные люди, в церковь ходим постоянно, пожертвования даем.
– Этого недостаточно, чтобы смыть грехи. Народом овладела ненависть, злоба и зависть. Ты видишь, как во время этой войны брат пошел на брата, отец на сына, кум на кума.
– Так, отец, плохие времена настали.
– Одни уходят в партизаны, другие в четники, третьи в летичевцы[9]. Многие повернулись спиною к Господу. Коммунисты наши храмы начали сносить. Неверующий не может осознать смысла страданий.
– Но я – верующий, а все равно не понимаю.
– Господь наш, Иисус Христос, ради спасения нашего переживал несправедливость и страдания, чтобы воскресением своим дать смысл бессмысленности существования. Он – прибежище наше, сила, защита и твердыня.
– Я в отчаянии, отец Йован.
– Утешение, Стоян, ищи в спасении своей семьи. Главное, чтобы они остались живы, а добро еще наживете.
– Что можно сделать на этом пепелище? Все наше добро сгорело.
– Когда пройдет это бедствие, соберетесь все вместе на пепелище, слава Богу, много вас, полный дом. Есть у тебя и земля, и рабочая сила. Засучите рукава, начнете все сначала, Господь вам поможет за вашу преданность.
– Да может, отец, это конец света?
– Нет, друг мой. Этот народ и большее зло переживал, привык к страданиям. Посмотри только на кости наших предков в пещерах на Кабларе, участников двух сербских восстаний. Тогда, после всеобщей резни, жизнь из крови и пепла заново начиналась.
– Знаю, отец, я бывал там.
– Будь благодарен Господу, если сохранит твоих родных. Наше единственное спасенье в надежде.
Я пытался утешить человека, у которого все, что он имел, превратилось в пепел. У которого огонь поглощал все, что досталось ему от дедов и прадедов, то, что он должен был передать сыновьям и внукам. Своим словам утешения я верил, но верил ли он – не знаю. Он плакал, как малое дитя. Плакал и я вместе с ним. Из дома уже ничего нельзя было спасти, но из хлева мы успели вывести коров и телят, из сарайчика выкатили бочки с вином и ракией.
– Стоян, а где твоя семья? – спросил я.
– Я велел им бежать, спасать свою жизнь, а сам спрятался и