Подражание Ф. Кафке. Андрей Юрьевич Иванов
ни впереди – перед Александром Николаевичем, ни позади – за ним. А было там много уже народу. А желтая дверь, откуда и тянулась очередь, была закрыта и тоже молчала, тупо уставившись на бунтаря. Александр Николаевич понял, что нелеп и сел.
Прошло время.
Ничего не двигалось, будто сотни манекенов вокруг. И нелепые декорации будто к какому-то страшному сюрреалистическому спектаклю.
Кто-то читал одну и ту же страницу красиво оформленной книги Ф. Кафки, кто-то разгадывал кроссворд, но не написал еще ни слова. Кто-то спал с неподвижностью на лице, будто и не видел снов. В очереди умирала бабушка, а ее маленькой внучке совсем неинтересны были эти мелочи – она хотела в туалет, а бабушка шикала на нее, мол потерпи, скоро мы зайдем. Никто еще не заходил при Александре Николаевиче, а настоящая проблема была в том, что тут не было туалета. Только Александр Николаевич не знал, что тут нет туалета. Но он уже хотел в туалет, давно хотел. Молча поднялся и отошел. Тот, кто был за ним, те, кто сидели перед ним никак не отреагировали – сейчас вернется. Сотни трупов – их убила очередь. Может, в жизни они очень интересные и веселые люди, а здесь?.. И не люди вовсе…
Он шел долго по коридору, и везде сидели они. Серые пятна на хвосте длинной змеи – очереди. С каким презрением он глядел на них! Вы видели, как глядят Александр Николаевич и ему подобные? Это взгляд уставшего от всего слона, который сверху смотрит на кучку бегающих смертных и лениво решает: раздавить или обойти? Обшарпанная дверь туалета никак не отреагировала на приход к ней Александра Николаевича. Ему ехидно улыбнулась табличка «Не работает» и все. Александр Николаевич вернулся на свое место. Никто одинаково не отреагировал. Он машинально посмотрел на первого, что сидел в начале очереди. Он все еще ждал, когда дверь позовет. Все ждали.
Прошло время.
Ждать больше не было сил, да и работа в офисе стоит. Он прошел вдоль очереди к заветной двери. В конце концов, он не простой смертный! Он работник кабинета министров! Он и сам каждый день волен принимать или не принимать сотни человек. Теперь он должен тут ждать пока, очередь сбросит хвост?! У него у самого в приемной наверняка не меньше народу! Итак, он подошел к двери. Итак, он постучал, естественно, никому из ждущий ничего не объясняя. Никто не ответил! Ни в коридоре, ни по ту сторону двери! Тогда он постучал сильнее!!! Тишина! Кофе что ли пьют, бездельники?! Стоять было нелепо. На него отовсюду озверело смотрели и молчали. Он прошел на свое место. Сел.
– Простите, – спросил он своего серого соседа. – Почему никого нет?
– Он вышел. – Ответил сосед. Голос был вязкий и поэтому сразу утонул в духоте, как наполненная губка. Очень хотелось есть, и еще очень хотелось в туалет. А повсюду пахло потом!
– Как вышел?! И давно?
– Спросите впереди – я не знаю.
– То есть вы точно знаете, что вышел, но не знаете, давно ли вышел?
Сосед молчал. И Александр Николаевич спросил впереди. Для этого он встал и прошел вперед на пять мест. Там, как ему показалось, сидел близнец его соседа, но он спросил, указывая на дверь: «Давно вышел?». Тот, у кого он спросил, был в сером костюме, который давно был не молод, и в рубашке, которая вспотела в духоте. Галстук зато был свежий… где-то уже полгода и мятый. И лицо тоже. Оно поднялось и нехотя сказало: «Давно».
Александр Николаевич сел на место. Он и забыл уже, зачем здесь, кого ждет. Начал вспоминать, но снова забыл. Потом он бросил эту глупую затею, обматерил себя, послал к черту свою память и посмотрел на часы. Черт – нет часов! Где-то забыл!
– Который час? – спросил он у соседа. Сосед пожал плечами и сказал, что часов не носит.
– Не подскажите, который час, – спросил он следующее звено в очереди.
– Вечер уже, – ответил тот туманно.
Александр Николаевич с большим трудом удушил бешеное желание раскричаться на весь коридор «КОТОРЫЙ ЧАС?!!»
Он встал и походил. Хотелось есть, хотелось в туалет. а еще что-то… А, да – хотелось курить! Нужно выйти на улицу. Освежиться. Вспомнить, зачем пришел. Кстати, где я? В налоговой? Нет, я уже все там решил в начале месяца… А где?..
Ладно, в любом случае, здесь находиться уже нельзя – нет материала для дыхания. Выйти, покурить. Хоть время узнать…
Где же можно было часы оставить?..
И он вышел на лестницу.
На лестнице было наплевано, натоптано и темно. Лениво ходили люди. Александр Николаевич испачкался о перила и вытерся об них же. Какой этаж? Четвертый. Дальше на лестнице спали, а потом на ступеньках н обнаружил детскую куклу. Он хотел подобрать, но подбежала девочка и сказала: «Это моя кукла». Она ее подобрала и не уходила. «Чего тебе, девочка?» – спросил Александр Николаевич. «Дядя, подойдите к моей маме и скажите, что я все видела и больше ничего не говорите. Нет, скажите, что я папе все равно про нее не расскажу». Александр Николаевич ничего не понял, но спросил терпеливо: «А где твоя мама?» «А вон» – девочка махнула головой в угол лестницы. Там возле урны красивая женщина сношалась с некрасивым мужчиной. Бесстыдство. Александр Николаевич хотел что-нибудь еще девочке сказать, но ее уже