Фамильная честь Вустеров. Пелам Вудхаус
повара, француза Анатоля, способны привести в восторг самого взыскательного гурмана.
Дверь в примыкающую к кухне малую столовую была открыта, и, проходя мимо, я увидел, что дядя Том колдует над своей коллекцией старинного серебра. Конечно, надо бы с ним поздороваться, спросить, как желудок, ведь старикан страдает несварением, но соображения здравого смысла одержали верх. Мой дядюшка из тех зануд, что, едва завидят племянника, хвать его за лацкан и ну просвещать по поводу серебряных подсвечников, античных лиственных узоров, венков, резьбы, чеканки, барельефов, горельефов, романского орнамента в виде цепи выпуклых овалов у края изделия, так что я счел за благо не провоцировать его. Прикусил язык и на цыпочках в библиотеку, где, как мне сообщили, расположилась тетушка Далия.
Старушенция по самый перманент зарылась в ворох гранок. Всему свету известно, что сия изысканная дама – знаменитый издатель еженедельника для юных отпрысков благородных семейств, называется он «Будуар элегантной дамы». Однажды я написал для него статью под заголовком «Что носит хорошо одетый мужчина».
При моем появлении тетушка вынырнула из бумаг и в знак приветствия издала громкое «у-лю-лю», как в былые времена на травле лис, когда она считалась самой заметной фигурой в «Куорне», «Пайчли» и других охотничьих обществах, из-за которых лисы стали чувствовать себя в Англии довольно неуютно.
– Здорово, чучело, – произнесла она. – Зачем пожаловал?
– Насколько я понял, дражайшая родственница, вы изъявили желание побеседовать со мной.
– Но это вовсе не значит, что ты должен вломиться ко мне и оторвать от работы. Можно было все решить за полминуты по телефону. Но, видно, чутье тебе подсказало, что у меня сегодня дел невпроворот.
– Если вы огорчились, что я не смогу пообедать с вами, спешу вас успокоить: останусь с величайшим удовольствием, как всегда. Чем нас порадует сегодня Анатоль?
– Тебя – ничем, мой юный жизнерадостный нахал. К обеду приглашена Помона Грайндл, она писательница.
– Буду счастлив познакомиться с Помоной Грайндл.
– Никаких знакомств. Мы обедаем вдвоем, только она и я. Я пытаюсь уговорить ее дать нам для «Будуара» роман с продолжением. А ты, пожалуйста, сходи в антикварную лавку на Бромптон-роуд – она прямо за католическим собором, ты сразу увидишь, – и облей корову презрением…
Я ничего не понял. Было полное впечатление, что тетушка бредит.
– Какую корову? И зачем ее надо обливать презрением?
– В лавке продается сливочник работы восемнадцатого века, в форме коровы. Том после обеда хочет его купить.
Я начал прозревать.
– А, так эта штука серебряная?
– Серебряная. Такой старинный кувшинчик. Придешь в лавку, попросишь показать его тебе и охаешь последними словами.
– Но зачем?
– Ну ты и олух. Чтобы сбить с продавцов спесь. Посеять в их душах сомнения, выбить почву из-под ног и заставить снизить цену. Чем дешевле Том купит корову, тем больше обрадуется, а мне нужно, чтобы