Орудия Ночи. Жестокие игры богов. Глен Кук
Клэя Седлако, когда-то служившего в Братстве Войны, которому он, скорее всего, до сих пор слал донесения, была лишь одна рука. Но он хорошо справлялся даже в бою, так что и спешился без труда. Рыцарь привык к своему увечью.
– Кто его обнаружил? – спросил Консент.
Двое патрульных подняли руки.
– Разбудить не пробовали?
– Нет, мой господин. Если б не дышал, за мертвого бы сошел. С тех пор как нашли, ни разу не шевельнулся.
Хект лежал на боку, свернувшись калачиком и подтянув ладони к лицу.
– Спит как младенец, – заметил Седлако.
У Клэя было худое овальное лицо. Его золотистые волосы уже начали редеть. На поджаром теле не было ни грамма лишнего жира. Если бы не отсеченная рука, Клэй представлял бы собою образец профессионального солдата. Он принадлежал к тому типу людей, которые даже в самых суровых условиях остаются подтянутыми и собранными.
Титус Консент же, напротив, всегда казался чуть взъерошенным. Он тоже был худым и поджарым, как и все Праведные. Даже не в походе они жили в аскетических условиях и никогда не сидели без дела.
И все по вине этого человека, который сейчас спал на холодной земле.
Консент оглянулся на толпу солдат. Крепко же Хект уснул, раз не слышит этого гвалта. Титус обошел друга и не заметил ничего необычного – разве что сам факт того, что Пайпер вдруг появился здесь.
– Не по погоде одет, – сказал Седлако.
– Да. Вы правы.
Хект был одет так, как всегда одевался в походе, – неприметно и просто. Только наряд его был уж больно легкий. Значит, явился откуда-то с юга.
– Цепкий у вас глаз, я и не заметил, – восхитился Консент, а потом встал на колени и потряс Хекта за левое плечо.
Добудиться его удалось не сразу. Когда Пайпер наконец очнулся, он ничуть не испугался, как ожидал дэв, а медленно обвел всех мутным, недоуменным взглядом; недоверие в его глазах постепенно сменилось изумлением.
– Где я? Как я сюда попал?
– Я надеялся, это вы нам скажете. Мы на подходах к перевалу Ремейн, к югу от того места, где в прошлый раз попали в засаду. А вот как вы сюда попали – это уж вам объяснять.
– Не знаю, Титус. Был в Броте, в доме у принципата Делари. Мне странный сон снился. О древних богах. Не кошмар – просто сон, будто воспоминание о том, чего не было. А потом ты меня растолкал. И вот я здесь – зубами от холода стучу.
Предводитель сел, но вид у него был такой, словно на ноги ему без посторонней помощи не подняться.
Титус Консент не испытывал сомнений, которые полагалось бы испытывать благочестивому чалдарянину или даже дэву, коим Консент и был до обращения. Ведь целый год Титус провел в Коннеке, выслеживая и истребляя возродившихся демонов древности.
– Мы всех их прикончили. Последним был Бестия. При вас его добили.
– Не те Старейшие, Титус. Северные.
– Доннер? Орднан? Долг? Эти?
– Второго знаю. Помнишь, как тогда рвануло под Аль-Хазеном? Это с ним случилось то, что мы потом учинили с Бестией, Черенком, Кинтом