Актуальные проблемы государственной политики. Сергей Георгиевич Кара-Мурза
технически, тем обширнее оказывается неизведанная территория, остающаяся за нашей спиной. И больше всего меня удручает тот факт, что политологи (за некоторыми исключениями) чрезвычайно плохо обучены логике – притом элементарной».
До нас эта критика тогда не дошла. То описание СССР, которое с конца 1970-х годов составлялось элитой нашего обществоведения, было именно «энциклопедией страны Тлен». Описание это становилось год от года все более мрачным, к 1985 г. слившись с образом «империи зла». Это одна из причин краха СССР.
Аналогичный фильтр стал важной причиной и той катастрофы, которую потерпела политическая система России в начале ХХ в. Маркс сказал, что крестьянин – «непонятный иероглиф для цивилизованного ума», а в понятиях марксизма мыслила тогда вся наша интеллигенция, включая жандармских офицеров. И вот государство Российской империи направляет свою мощь на разрушение крестьянской общины, хотя Столыпинская реформа была изначально обречена на провал. Вебер точно его предсказал, но как могли этого не видеть российские философы и юристы?
Член ЦК партии кадетов В.И. Вернадский написал в 1906 г.: «Теперь дело решается частью стихийными настроениями, частью все больше и больше приобретает вес армия, этот сфинкс, еще более загадочный, чем русское крестьянство».
И что же? Политическая система царизма действительно оказалась беспомощной перед загадкой этого сфинкса, своими руками шаг за шагом превращая армию в могильщика монархической государственности. Ведь Февральскую революцию совершила в основном армия, включая генералов.
Потом этот же путь «исходили до конца» и Керенский с Корниловым, а кадеты с эсерами начали Гражданскую войну против Советов, крестьянской общиной порожденных. У них не было шансов на успех, и Вебер это доходчиво объяснил кадетам, самой интеллектуальной партии России. Зачем же было втягиваться в такой безнадежный проект? Тем более неразумно, что вожди Белого движения так построили свою армию, что, по выражению В.В. Шульгина, пришлось «белой идее переползти через фронты гражданской войны и укрыться в стане красных». Но ведь и нынешние политологи даже не пытаются растолковать эту фразу Шульгина.
Андропов, став генсеком КПСС, признал, что «мы не знаем общество, в котором живем»2. В этом признании было предчувствие катастрофы. Ведь это сказал человек, который много лет был председателем КГБ. Власть СССР обслуживала огромная армия обществоведов: только научных работников в области исторических, экономических и философских наук в 1985 г. было 163 тыс. человек. Гораздо больше таких специалистов работало в государственном аппарате, народном хозяйстве и социальной сфере. И такой дефицит знания об обществе!
Вот с такой научной базой стали политики перестраивать советское общество, причем методом слома и ампутации. При этом они пользовались западными учебниками и «чертежами», не располагая тем запасом неявного знания, который был у западных политиков и нейтрализовал логические