Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус
Ох и разозлился же я. – А ты бы не назвала своего бывшего слугу скотиной, если бы он рассказывал каждому встречному и поперечному, что ты не семи пядей во лбу…
– Зато у тебя сердце из чистого золота.
– Чихать я хотел на золотое сердце. Тут ведь в чем суть? Мой слуга, мой бывший слуга, к которому я всегда относился не как к прислуге, а как к близкому родственнику, как к родному человеку, трезвонит на всех перекрестках, что бог обидел меня умишком, да еще набивает мою спальню девицами…
– Берти, ты сердишься?
– Ха!
– У тебя сердитый голос. Ничего не понимаю. Я думала, ты обрадуешься, поможешь мне встретиться с человеком, которого я люблю. Столько мне всего наговорили про твое золотое сердце.
– Золотое сердце тут ни при чем. Мало ли на свете людей с золотым сердцем, но никому не понравится, если к ним в спальню глубокой ночью начнут вламываться девицы. Я должен заботиться о своей репутации, ни малейшая тень не должна упасть на мое незапятнанное имя, а тебе все это невдомек, вы с этим бывшим Дживсом напрочь забыли обо мне в ваших дурацких расчетах. О какой репутации может идти речь, когда вы вынуждены развлекать девиц, которые без спросу являются к вам средь ночи как к себе домой, бесцеремонно обряжаются в ваши лиловые пижамы…
– По-твоему, я должна спать в мокром купальном костюме?
– …укладываются в вашу постель…
Она издала радостное восклицание.
– Вспомнила, на что эта сцена похожа. Я с самого твоего прихода старалась вспомнить. Сказка о трех медведях! Тебе наверняка рассказывали, когда ты был маленький. «Кто спал в моей кровати?» Это ведь Большой Медведь спросил, верно?
Я с сомнением нахмурился.
– Насколько я помню, речь шла о каше. «Кто ел мою кашу?»
– Там была кровать, я уверена.
– Кровать? Не помню никакой кровати. А вот насчет каши я совершенно… Но мы опять отклонились в сторону. Я говорил, что никто не может упрекнуть всеми уважаемого неженатого молодого человека вроде меня за то, что он неодобрительно относится к барышням в лиловых пижамах, которые забрались к нему в постель…
– Ты же сказал, пижама мне идет.
– Ну идет, ну и что?
– Сказал, я в ней неплохо смотрюсь.
– Да, неплохо, но ты снова пытаешься увильнуть от ответа. Меня волнует…
– Тебя все волнует. Я уже раз десять загибала пальцы.
– Меня волнует одно, и я все пытаюсь довести это до твоего сознания. Излагаю кратко: что скажут люди, когда увидят тебя здесь?
– Никто меня здесь не увидит.
– Ты так думаешь? А Бринкли?
– Это еще кто такой?
– Мой слуга.
– Бывший?
Тьфу, до чего же тупа.
– Нынешний. Завтра в девять утра он принесет мне чай.
– И ты его с удовольствием выпьешь.
– Он принесет чай сюда, в эту комнату. Подойдет к кровати и поставит на столик.
– Это еще зачем?
– Чтобы мне было удобнее взять чашку и пить.
– А, то есть он чай поставит на столик. А ты сказал, что он поставит на столик кровать.
– Никогда