Без вины преступница. Галина Романова
Галкин насмешливо скривил бескровные губы. – Убийца!
Оля оторопела. Она не знала, что делать. Возражать? Так она совершенно не знает правды о своем отце. Гневаться? А что, у нее есть на это право? Гнать этого Галкина взашей? Нет, не может она его выгнать, ничего не узнав.
– Начал Витек Деревнин еще в подростках. Промышлял много чем. Ничем, скажу тебе, не брезговал, чтобы денежку сшибить. Периодически попадался. К двадцати годам оброс авторитетом, стал матерым вором. Женился на твоей матери. Как ее угораздило с ним связаться – до сих пор не могу понять. – В голосе Галкина послышалась затаенная боль. – Как ослепла на оба глаза, когда в него влюбилась. Как оглохла и не слышала, что о нем говорят. Странный вы народ, женщины. Матушка ее, конечно, против была, но кто же в таком деле слушает родителей! Потом ты родилась, Оля. Витек сел почти сразу же по делу об ограблении сети ювелирных магазинов. Пока сидел, твоя мать с ним развелась, даже на свидания не ездила. Хотя он старался ей помогать деньгами: награбленное-то сбыть успел. Деньги он припрятал, мы мало что нашли при задержании. Он, разумеется, не выложил ничего, чтобы ему срок скостили. Понимал, что все это туфта и ментовский развод.
– Что именно? Обещания скостить срок?
– Да. Витек, он матерый вор был. Словом, награбленное сдавать не стал. Он вообще, знаешь, был зажиточным вором. Не пропивал, не проигрывал в карты, не тратил на баб, как другие джентльмены удачи. У него всегда кубышка была.
– Дальше! – потребовала Оля. – Что было дальше?
Она боялась двинуться, боялась повернуть голову. В ее квартире все сделано и куплено на деньги отца. На деньги вора? Ужас!
– А дальше он вернулся. И попытался вернуть твою мать. Но она была непреклонна, не подпустила его ни к себе, ни к тебе. Могу только догадываться, каких сил ей это стоило. От этого она, может, и заболела. – Галкин опустил голову и мотнул ею с силой, как будто ос отгонял. – Если бы она его не так сильно любила, может, и не заболела бы. Тоска, тоска ее съела! А потом уже и болячка прицепилась. Но, к чести твоего папаши, он принял ее решение с достоинством. Не досаждал, не пытался вернуть, не угрожал. Просто ушел в тень и все.
Оля прикусила губу, чтобы нечаянно не начать хвалить своего покойного отца за благородство. Галкин догадался, ухмыльнулся зло.
– Не надо делать из него героя, девочка. Он им не был. Просто тоже, наверное, ее любил и не захотел делать больно ни ей, ни тебе. Вот и все.
Он запнулся и забарабанил узловатыми пальцами по столу. Взгляд его, устремленный мимо Ольги в проем окна, сделался пустым и безжизненным.
«Как у сумасшедшего», – поежилась она.
– Что, все? Это конец вашей истории? Но тогда у меня вопрос: чего он так долго ждал и не появлялся в моей жизни? Мамы не стало, потом бабушки. Я осталась одна, когда мне было двадцать два. А он пришел еще через три года! Почему?
– Потому что сидел, Оленька, – со злым удовлетворением хмыкнул Галкин. – Долго сидел. А как только вышел и узнал, что ты теперь живешь одна, без бабки, которая его ненавидела, так сразу и приехал. Я так думаю.
– Сидел? –