Орден республики. Александр Беляев
подальше от большой дороги, а спуститься на нее пришлось. И скоро впереди показалось село. Объехать его стороной было нельзя. Слева домишки лепились прямо к скале. Справа, сразу же за огородами, начинался обрывистый берег реки.
Проехать через село на коне или даже провести его за собой на поводу было равносильно тому, что добровольно выдать себя с головой. Конь-то явно, по всем статям, был военный, под казачьим седлом и в армейской узде. Конечно, проще всего было бы и этого скакуна прогнать в горы и дальше идти пешком. Но до Благодати было еще далеко, и у Жени наверняка не хватило бы сил. Значит, пришлось бы останавливаться, отдыхать. А время бежало, летело, и патронов у защитников пещеры, Ашот знал, становилось меньше с каждой минутой… Нет, идти пешком они не могли. Женю надо было на чем-то везти. Надо было снова искать выход из положения, и Ашот задумался.
– А мы есть что-нибудь будем? – спросила вдруг Женя.
– Есть? – Ашот даже не сразу понял, о чем она говорит.
– Ну да, есть, – повторила Женя. – Чувствуешь, как вкусно пахнет?
Ашот невольно втянул носом воздух и сразу почуял запах шашлыка. Ел он последний раз вместе с Серегой еще в обозе, ровно сутки назад. Пообедали они тогда, покормили раненых, двинулись по дороге дальше, а потом началось…
– Барашка жарят, – глотая слюну, сказал он.
– Может, хоть хлебца нам дадут, – вздохнула Женя.
– Шомполов нам дадут, если поймают. – Ашот остановил коня, спешился и помог Жене спрыгнуть на землю. Он кое-что уже придумал и теперь, подстрекаемый голодом, начал действовать энергично. Послав Женю наблюдать из-за камней за селом – нет ли там белых, – Ашот расседлал скакуна и, как и в первом случае, бросил седло в речку. Женя скоро вернулась и сообщила, что в селе, очевидно, никого чужих нет. Собаки не лают. Жителей тоже почти не видно. По улице бродят куры и овцы…
– Тогда иди в село впереди меня. Будто мы и знать друг друга не знаем. Ты сама по себе, а я сам по себе, – сказал Ашот. – А за селом спрячься где-нибудь и жди меня.
– Хорошо, – сказала Женя. И добавила: – Только ты недолго.
Ашот в ответ махнул рукой: «Иди!»
Женя заспешила. А он, подождав и поотстав от нее, повел коня прямо к дому лавочника.
Село было ему знакомо: он бывал в нем раньше. Ашот подошел к лавке и, привязав коня у крыльца, по ступеням поднялся в дом. В лавке хозяин и хозяйка, уже немолодые, толстые, один с аршином, другая с ножницами в руках мерили и резали материал. На Ашота они взглянули мельком и продолжали свое занятие. Покупателей в лавке не было, и Ашоту это было на руку. Он откашлялся для важности и, понизив, насколько мог, голос, спросил:
– Кто здесь хозяин?
Толстяки снова мельком взглянули на него, и мужчина сердито буркнул в ответ:
– А ты что, слепой?
– Вас двое. А мне хозяин нужен, – нимало не смутившись, продолжал Ашот.
– Зачем он тебе? – спросил мужчина.
– Дело есть, – ответил Ашот.
– Какое дело? И кто ты такой? – снова спросил лавочник.
– Табунщики