Пояс «Ориона». Сергей Юрьевич Щетинкин
досада и злость.
– Вот сволочи, я так и знала, что мимо меня это не пройдет. Скажи мне, как ты их вычислил? Я их не видела, хотя я и не присматривалась, не оглядывалась вокруг.
– Я долго работал таксистом, и мне достаточно одного взгляда, чтобы понять, что машина едет куда-то, или следит за кем-то. Так кто это? Твой бывший муж? Любовник ревнивый или поклонник очередной?
– Не это и не то. Это совсем другое.
Официант принес в этот момент поднос с едой, и они прервали беседу на время, пока он раскладывал на столе тарелки. Когда он сделал свое дело, то Стефани сказала Глебу:
– Кушай, чтобы не привлекать внимания, и слушай, что я тебе расскажу.
– Сейчас в Европе, да и наверное во всем остальном мире, торговля стариной очень выгодный бизнес. Поэтому, например, все места раскопок очень тщательно охраняются. Совсем не обязательно найти какую-нибудь древнюю вещицу из золота. Вещи из золота наверное уже почти все найдены. Сейчас есть великое множество приборов, которые просвечивая землю на несколько метров вглубь, моментально находят металлические предметы. Но совсем другое дело, это глиняные черепки, чашки, кости, и многое другое не металлическое. Это очень трудно найти. В большинстве раскопок именно такие предметы и находят.
– Но это же потом попадает в музеи, в хранилища, или нет?
– Не совсем. Эти предметы имеют большую, а иногда очень большую ценность среди определенного круга очень богатых людей, коллекционеров. Ты будешь удивлен, но некоторые из них имеют такие частные коллекции, которые ничем не уступают музеям! Я видела такие. Я же по образованию и призванию археолог.
– Так вот, когда происходят раскопки, то помимо охраны вокруг крутится множество так называемых агентов. Они ждут, когда будет найдено что-либо ценное. А потом уже либо сами, либо подключают фигуры посерьезней, и пытаются договориться о продаже находки еще до того момента, как она попадет в музей. Потому что если находка попадает в музей, то она становится для них уже не доступна, вернее, ее нельзя уже будет заполучить законным путем.
– А разве не все что найдено сразу становится собственностью музея? – поинтересовался Глеб.
– Хм… – усмехнулась Стефани – ты же понимаешь, ты же не маленький, что собственностью становится та находка, которую записали в специальные реестры, сфотографировали, описали, оценили возраст. Да, да, не удивляйся. Это потом изотопным анализом определяют точный возраст находки. Потом, в специальной лаборатории. А в момент ее обнаружения археологи на месте сразу определяют примерный возраст и научную или коммерческую ценность. Если находку не оценить как старинную, ценную, то ее можно просто выкинуть, не учитывая в реестрах. Как ты сам понимаешь, это момент торга между археологами и агентами. Не так мало археологов, которые работают не только ради науки. Поэтому частные коллекции регулярно пополняются.
– Ты тоже этим занималась? – спросил Глеб.
– Я нет. Но когда я после института