Через тысячу лет. Вадим Никольский
произвел в тот день, когда я чуть было не попал под трамвай, но спасся, благодаря вам, мой дорогой. И он с чувством пожал мой локоть…
– Вы понимаете теперь, – продолжал он, – что я имел право быть тогда немного рассеянным. Сегодня я хочу произвести первое серьезное испытание, так сказать, на дальность полета, – но я не знаю, в какие условия я попаду, перенесясь через несколько сот лет… Я уже стар, зрение мое, благодаря последним работам, изрядно пострадало. – Мне будет трудно в этих условиях жизни, которую я хочу увидать не менее вашего… Одним словом, мне нужна надежная и верная поддержка такого человека, как вы…
– Итак, согласны быть моим спутником? Конечно, если вы того захотите, – поспешил добавить профессор: – если у вас есть здесь, в нашем времени, какие-нибудь крепкие связи, – мы вернемся сюда – к тому же самому дню и даже к той самой минуте, когда мы отсюда уехали…
Я молчал. Молчал, потому что не находил слов, чтобы выразить свои чувства. Я только нашел в себе силы кивнуть головой и пожать руку «старого чудака», который казался мне каким-то полубогом.
– Видите, – продолжал профессор свои объяснения. – В этой камере помещается путешественник с запасом кислорода и пищи: ведь неизвестно, в каких физических условиях будет произведена высадка. Внутри судна помещены машины, вырабатывающие и превращающие электрическую энергию в особого рода эфирные колебания, а также все приборы для управления, контроля и наблюдения. Я должен предупредить вас, что опасность не исключена. Вы мне спасли жизнь, и я не могу еще раз заставить вас рискнуть своей. Подумайте перед тем, как согласиться.
Я вообще не любитель долго думать, да и о чем здесь можно было думать, когда судьба давала мне возможность осуществить самую заветную мечту моей жизни?
– Едем! – решительно шагнул я по направлению к диковинному аппарату.
– Ого, вот она славянская непосредственность! – улыбнулся профессор и начал заботливо закрывать двери лаборатории.
– Это я понимаю! Хочу верить, что вы не раскаетесь в своем решении.
И он молча принялся что-то делать у самого аппарата.
– Обратите внимание, – через несколько минут заговорил он снова, – обратите внимание, коллега, на вещество, покрывающее собою наружную поверхность сферы. Это соединение геокорония, которое мне удалось с огромным трудом выделить из некоторых солей редких металлов. В нем-то я и произвожу новые электрические колебания, которые изолируют весь снаряд от окружающего пространства и времени, служа при этом несокрушимой броней, для которой не страшны ни время, ни вещество… Эта броня нужна для того, чтобы, «приставая» к берегам будущего, мы не могли бы натолкнуться на материальное препятствие вроде постройки, которая когда-нибудь возникнет на этом месте.
С этими словами профессор Фарбенмейстер нажал какую-то кнопку, дверца люка откинулась и мы вошли внутрь хрономобиля.
Внутренняя камера не представляла собою ничего особенного.