Дороги и сны. Оксана Панкеева
не случилось и что не надо всерьез воспринимать все, что пишет у себя на дверях неграмотный дикарь. Когда вы все это закончите?
– Где-то через полчасика.
– А что будете делать с этими парящими лужами?
– Да наш идейный руководитель обещал высушить. Хотелось бы верить…
Весь свой законный выходной, а также половину следующего дня агент Рельмо посвятил всевозможным противоправным деяниям. Он бессовестно подделывал документы, участвовал во взломе архивов родной лавочки в качестве заказчика, давал и вымогал взятки, злоупотреблял служебным положением, намеренно вводил в заблуждение и один раз даже не погнушался прибегнуть к низменному шантажу. В результате он обрел единокровного младшего брата, недавно приехавшего с Беты погостить у родственников. Спасибо покойному папе с его всемирно известной репутацией и обилием неучтенного потомства, которое до сих пор случайно обнаруживается в разных местах обоих миров.
Кантор в свою очередь благодаря родительской заботе обрел удостоверение личности со всеми необходимыми отметками, медицинскую страховку и удобную легенду.
Санька с Настей обрели кучу хлопот и тяжкий ломоть ответственности, но по сравнению с тем количеством хлопот, от которых они теперь были избавлены, куча казалась совсем маленькой и даже незаметной.
Оставалось только переговорить с Толиком – предупредить, чтобы не показывал свою зеленую физиономию в местах обитания товарища Кантора, да выслушать отчет о его визите в Таккат, куда инспектор был снаряжен вместо самого Макса. Ибо у бедного агента, катастрофически занятого всяческой неблаговидной уголовщиной, не было ни минуты свободного времени, а Киру и прочих беженцев требовалось срочно предупредить о нескольких важных вещах. Например, о том, что у них в конюшне стоит мэтр Хирон собственной персоной, а за Александром скоро явится солидная делегация от северных соседей, которой показываться на глаза не то что нежелательно, а просто-таки недопустимо.
Встретиться договорились в посольстве у Амарго, и, поскольку Толик, по обыкновению, опоздал часа этак на полтора, уставший от беготни и суеты Макс успел немного отдохнуть в уютном кресле и рассказать коллеге Мануэлю все, что успел на этот момент узнать и чем считал нужным поделиться.
Товарищ Амарго сначала обрадовался, узнав о чудесном спасении Кантора, потом огорчился, услышав о печальной судьбе Ольги, а под конец ужаснулся:
– Бедные девочки…
Это было сказано с таким неподдельным сочувствием, что Макс не сразу понял, о ком идет речь. Как-то не вязалась в его понимании оторва Санька с термином «бедная девочка».
– Ты о племяшке, что ли? – наконец догадался он. – Нашел тоже кому сочувствовать. Видел бы ты это маленькое чудовище – все твое сострадание мигом бы улетучилось.
Амарго печально пожевал недокуренную сигару, размышляя над ответом.
– Знаете, шеф… на правах человека, имеющего опыт присмотра за вашим непутевым сыном, я могу обозвать