Коломбина для Рыжего. Логвин Янина
Худенький, русоволосый, лет шести-семи. В одних колготках и растянутой футболке, в обнимку с красной пожарной машиной в половину его роста на полу и брошенными у ног фигурками игрушечных монстров. Присел на корточки возле отцовской кровати и отчаянно старается завести мотор пластикового автомобиля силой детского воображения и натужным рыком.
– Внимание! Включить сирену! У-а-у-а-у-а-у! Скорее, все на пожар! Домик монстров горит! Дррр! Дррр! Хэннэнэн! Спокойно! Салли, Рэндальф, без паники! Пожарная команда уже едет! Рррр…
В квартире совершенно точно кроме нас никого нет – слишком тихо вокруг, да и не настолько она большая, чтобы я не смогла заметить чужого присутствия. Я знаю, пугать детей нехорошо, но мое удивление от открывшейся глазам картины настолько велико, что сдержать сорвавшийся с губ вопрос не удается.
– Эй, пожарник, ты кто? Откуда здесь взялся?
Мальчишка вздрагивает и замирает. Вскочив на ноги, отпускает машину и пятится назад, прижимаясь спиной к деревянному поручню кровати. Хватает ртом воздух, поднимает голову, глядя на меня во все глаза.
Ясно. Похоже, чужим присутствием он удивлен не меньше моего. Вот так сюрприз!
– Ну, Снусмумрик, чего молчишь? – я переступаю порог, оглядывая комнату. – Не из воздуха же нарисовался?
– Н-нет, – он послушно мотает головой, испуганно моргая. – Я с м-мамой пришел.
– С мамой? Да ну! – упираю руку в бок, озадаченно поднимая бровь. – Как интересно.
М-да. Было-было, но вот детей в нашу квартиру Крюков, в отличие от женщин, еще не тащил. Дожились! Ай да папа!
– Д-да. К дяде Андрею.
Железная логика.
– Это я уже поняла. И кто у нас мама? – готовлюсь слушать. – Только не говори, что не помнишь, как ее зовут! – строго наставляю на мальчишку палец. – Все равно я тебя здесь с твоими монстрами жить не оставлю!
– М-м-мама Эля, – бормочет нежданный гость, а я не сдерживаю эмоций и чертыхаюсь. На последнем усилии про себя, но настроение на моем лице прочесть не трудно и мальчишка заметно огорчается.
– Замечательно! И стоило так громко возмущаться, что для нее «это» слишком. Для меня, может быть, тоже! Ну и где она, твоя мама Эля? Чего сидишь в доме один, как крот?
Мальчишка совершенно по-детски пожимает плечом и вдруг громко шмыгает носом, проводя по дрогнувшим губам кулачком.
Этого еще не хватало!
– Отставить реветь, пехота! Терпеть этого не могу! – хмурю лоб. – Лучше скажи, мама давно ушла?
Ребенок озадачен вопросом не меньше моего и, кое-как справившись со слезами, растерянно утыкается взглядом в пол, видно, так и не найдясь с ответом.
– Ясно, – устало выдыхаю. – Ну, хоть куда ушла, сказала? – спрашиваю осторожнее.
– Д-да, – мальчишка тут же кивает. – К п-папе.
– Чего?! – теперь я так таращу глаза, что пожарник снова готов разреветься. – К какому еще папе? Ты что, Снусмумрик, издеваешься?
– Н-нет, – дергает он головой, неожиданно обхватывая себя за