Тайна семи циферблатов. Агата Кристи
чтобы забрать поднос со столика возле кровати.
– Я принесу вам горячий чай, сэр. Этот уже остыл.
– Так вы считаете, что я должен встать и… э… принять эту леди?
Стивенс не ответил, однако наклон его спины не изменился. И Джимми правильно истолковал знак.
– Ладно! Пусть так, – проговорил он. – Даже очень хорошо. Она назвала свое имя?
– Нет, сэр.
– Ммм… А она не может по случаю оказаться моей теткой Джемаймой, а? Потому как в таком случае черт меня побери, если я высуну нос из постели.
– Я бы сказал, что эта леди, сэр, никак не может оказаться теткой взрослого человека, разве что какого-нибудь младенца в большой семье.
– Ага, – проговорил Джимми. – Юна и очаровательна. А что… что она из себя представляет?
– Эта молодая леди, сэр, вне сомнения, принадлежит к разновидности comme il faut[7], если я могу так выразиться.
– Можете, – милостиво разрешил Джимми. – Ваше французское произношение, Стивенс, просто отменно, если я могу так выразиться. Много лучше моего.
– Приятно слышать это от вас, сэр. Недавно я поступил на заочные курсы французского языка.
– В самом деле? Вы чудесный малый, Стивенс.
Отреагировав покровительственной улыбкой, тот покинул комнату. А Джимми, все еще лежа, попытался сообразить, какая юная и очаровательная, притом, вне сомнения, соответствующая определению comme il faut девушка способна посетить его апартаменты.
Стивенс возвратился с горячим чаем, и, прихлебывая его, Джимми ощущал приятное любопытство.
– Надеюсь, Стивенс, вы дали ей газету и все такое, – проговорил он.
– Я предложил ей «Морнинг пост» и «Панч», сэр.
Звонок заставил его отлучиться. Стивенс возвратился через несколько минут.
– Еще одна молодая леди, сэр.
– Что? – Джимми схватился за голову.
– Еще одна молодая леди, сэр, она отказалась назвать свое имя, но говорит, что пришла по важному делу.
Джимми уставился на камердинера.
– А вот это странно, Стивенс. Чертовски странно… Вот что, во сколько часов я сегодня заявился домой?
– Около пяти утра, сэр.
– И… э… в каком состоянии?
– Малость навеселе, сэр, – и ничего больше. Изволили петь «Правь, Британия, морями».
– Чрезвычайно интересно, – заявил Джимми. – Значит, говорите, «Правь, Британия, морями», так? Не представляю, чтобы я в трезвом состоянии когда-нибудь решил петь этот гимн. Должно быть, в результате излишней пары бокалов прорезался скрытый патриотизм. Помню, я веселился в «Горчице и крессе». Не настолько невинное место, как это может показаться, Стивенс… – Недолго помолчав, он проговорил: – Я как раз пытался понять…
– Да, сэр?
– Я как раз пытался понять, не мог ли в упомянутом состоянии дать объявление в газету о том, что мне нужна гувернантка к ребенку или что-нибудь вроде того.
Стивенс кашлянул.
– Но сразу две девушки… Очень странно. Придется в будущем воздержаться от посещения «Горчицы и кресса». А какое слово, Стивенс, –
Зд.: из высшего света (