«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности. Отсутствует
несчастьями, жалуетесь вы, как не потому, что желали бы спокойно наслаждаться своею роскошью и предаваться распущенности развращенных нравов, не тревожась ничем неприятным? Ведь не для того же желаете вы сохранения мира и изобилия богатств всякого рода, чтобы этими благами пользоваться честно, т. е. скромно, трезво, умеренно и благочестиво, а для того, чтобы изведать бесконечное разнообразие наслаждений ценою безумной расточительности, из-за чего в нравах ваших среди благополучия возникло бы такое зло, которое было бы гораздо хуже самых свирепых врагов.
Сципион[16], муж, по мнению целого сената, самый достойный, страшась подобного рода бедствий, не хотел, чтобы был разрушен Карфаген[17], соперник римского государства, и возражал Катону[18], требовавшему его разрушения, ибо опасался беспечности, этого извечного врага слабых душ, полагая при этом, что страх так же необходим для граждан, как опекун для сирот. И мнение его оказалось верным: история показала, что он говорил правду. Ибо, когда Карфаген был разрушен, т. е. когда великая гроза римского государства была рассеяна и уничтожена, то за этим немедленно последовало столько возникших из благополучия зол, что сперва жестокими и кровавыми мятежами, потом сплетением несчастных обстоятельств и даже междоусобными войнами было произведено столько убийств, пролито столько крови, порождено столько жестокой жадности к конфискации имуществ и грабежам, что те самые римляне, которые страшились при неиспорченной жизни зла от врагов, с утратою этой неиспорченности потерпели от сограждан зло гораздо худшее. И сама та страсть господствовать, которая более других пороков человеческого рода присуща была всему римскому народу, одержав победу в лице немногих сильнейших, придавила игом рабства и остальных, изнемогших от усилий и изнурения.
Разве эта страсть успокаивалась когда-нибудь в душах в высшей степени гордых?.. Но этого непрерывного перехода к новым и новым почестям не существовало бы, если бы честолюбие не перевешивало всего. Честолюбие же перевешивает только в народе, испорченном сребролюбием и роскошью. При устранении этих пороков процветала бы и возрастала полезная для государства добродетель и существовала бы сообразная с добродетелью свобода.
Ответят разве, что государство-де Римское не могло бы разрастись так широко и приобрести такую огромную славу, если бы не вело постоянных, непрерывно следовавших одна за другою войн? Нечего сказать, уважительная причина! Зачем же государству, чтобы стать великим, не иметь покоя?
Неужели для такого расширения государства следовало быть тому, что проклинает Вергилий, говоря:
«Но постепенно сменило их время худое,
Бешенство войн, неуемная жажда наживы?»[19]
Итак, пусть снимутся с вещей ложные покровы и обманчивые прикрасы, чтобы подвергнуть их беспристрастному суду. Пусть никто не говорит мне, что такой-то и такой-то великий-де человек,
Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший (185-129 гг. до н. э.) – римский полководец, взявший Карфаген.
Карфаген был разрушен в ходе Третьей Пунической войны в 146 г. до н. э.
Марк Порций Катон Старший (234-149 гг. до н. э.) – римский политик, прославившийся фразой, которой он неизменно венчал свои выступления: «Карфаген должен быть разрушен!»
Виргилий, Энеида, VIII, 326-327.