Сказочник. Андрей Коннов
вытащила из ниоткуда топор.
– Я прощаю тебя, мой сыночек, – ласково произнесла Матушка, – И с этого момента мы навсегда будем вместе!
– Помни о сыне! – раздался голос Хадне в голове Савелия Карповича.
– Сын?! – спросил полярник сам себя, – У меня же есть сын!
Савелий Карпович поднял голову.
– Пошел прочь, эфемерный выродок! – Савелий Карпович резко ударил кулаком по животу Матушки.
Матушка взревела и видоизменилась в хромового мужчину с воздушным шариком в руке.
– Прозрел таки, опарыш! – хохотал хромой мужчина, и испарился.
Внезапно вскочившая на ноги Даша сшибла Савелия Карповича с ног. Она выбежала на улицу, где увидела Матвея, крепко держащего Таню. Снежная буря превратила тундру в постоянно движущийся поток белых пятнашек, сквозь которые еле-еле проглядывается синева.
– Мама! – вскричала Таня.
Едва Даша двигается с места, как ее шею опоясывает ледяная цепь. Ледяная цепь тянется к рукам бледного Олега, который улыбнувшись, подмигнул Тане своим черным глазом, и повел Дашу в тундру.
– Он уводит ее в океан, – сказал Матвей, – Савелий Карпович, помоги ей!
Выбежавший на улицу Савелий Карпович пошел по следу Олега и Даши. Раздается мощнейший толчок – земля задрожала и заходила ходуном.
– Это они! – Матвей развернулся в сторону Карского моря, – Таня, это ОНИ!
– Кто они? – спросил девочка сквозь промозглый ветер.
– Великие Проходы! – торжественно произнес Матвей и отпустил девочку.
Великие проходы
Буран несколько притих, и вместе с ним ушел в штиль ветер. Небо затянули темно-синие облака. В нижней части небосклона, близко к горизонту огромный диск луны неприветливо освещал залив Обской губы. Раздается повторный толчок, от которого сотрясается земля. Таня замечает движение темноты над заливом. Перед ее изумительным взором, облака стали разрываться на мелкие кусочки, будто бы меняясь друг с другом местами. Воздушные змеевидные массы белесыми бликами засверкали в ночи. Вода в Обской губе вздыбилась, образовалось нечто, вроде цунами, которое могучей своей массой пошло на берег. Раскатистые волны штурмовали мерзлое побережье Халэвнго, разбиваясь об кусочки льда. К земле, с облаков, пошел потоком пар. Его обгоняли миллионы капель замерзшей воды. Буран вел себя, словно холерик, стоящий в очереди в регистратуру – то и дело вспыхивал, и неожиданно угасал. Как вдруг, ночную синеву рвет на части протяжный рык. От него по тундре разнеслось гулкое эхо, сотрясшее немногочисленные леса. Рык повторился еще несколько раз, и Таня от удивления раскрыла рот. Ее глаза загорелись космическим пламенем, и стоящий позади Матвей не мог сдержать приступов радости.
– Это они! Таня! Они! Нум почтует тебя этой радостью! Это божья благодать! – кричал Матвей.
– Я никогда не видела подобного… – сказала Таня, едва имея силу произносить слова. Настолько велико было ее удивление.
Гигантская,