Жар-книга. Критическое и драматическое. Татьяна Москвина
что это именно Саркози, будучи еще министром внутренних дел, распорядился задержать Михаила Прохорова за разгул в Куршавеле. И задержание дикого русского, и высылка цыган (любезно снабженных по двести евро каждому — для переезда), и запрет ношения религиозных символов в учебных заведениях и чадры в общественных местах – все это проявление единой воли Острова, желающего отстоять себя от вторжения. Французская империя сжалась до предела, начисто лишилась экспансии, но оскалила зубы на последнем рубеже: а вот не сметь женщинам ходить по французским улицам в чадре!
Чтобы вы поняли смысл этого гнева, расскажу маленькую историю.
Я ждала приятельницу в холле большого московского отеля, попивая кофе. Было немноголюдно, несколько женщин, несколько мужчин. Двое русских рядом со мной беседовали о чем-то деловом. Более их ничто не интересовало. И тут вошел явный иностранец с русским сопровождающим, но я сперва не поняла, какой именно он нации. Маршрут его был таков: от стойки регистрации, где он о чем-то спросил, иностранец прошел к стойке бара, заказал кофе и уселся за столиком. Так вот, за эти две минуты он успел быстро, бегло, пристально, цепко, оценивающе, но при этом изящно, не нагло – осмотреть ВСЕХ находившихся в холле женщин. Тут уж я не сомневалась, чью речь я услышу! Уж конечно, речь Мольера и Мюссе…
Но главным «капризом Марианны», на самом деле, является беспримерная склонность французских трудящихся защищать свои права. Этой весной, 1 мая, я в полном изумлении наблюдала огромное шествие трудящихся по Большим Бульварам в Париже – они протестовали против повышения пенсионного возраста с шестидесяти до шестидесяти двух лет. Поскольку, как известно, суть галльской философии это – «жизнь дана для удовольствия» — трудящиеся откровенно наслаждались своим шествием. Веселые, бодрые, жизнерадостные, они явно сами рисовали свои остроумные лозунги, болтали, пели, без всякого социального угрюмства на челе. Считалось, что весенняя демонстрация провалилась – вышло «всего» триста тысяч человек. Так осенью вышло три с половиной миллиона! И опять – пританцовывая, напевая, с радостью и удовольствием. Они знали, за что бороться – целых два года французской счастливой пенсионной жизни!
Вот уж где видна так видна разница национальных характеров. Нет, я не идеализирую Марианну Францевну, даму вообще-то холодную и высокомерную. Однако кое-что перенять не мешало бы – без остервенения и чугунного прилежания, конечно. «Галлицизмы» всегда украшали русскую жизнь. И хотя мы сейчас очевидно находимся под влиянием всяческих «американизмов», списывая тамошние законы один в один и переформатируя нашу культуру под тамошние стандарты, не худо было бы приглядеться иной раз к прелестному острову капризной Марианны, где есть не только духи, вино и сыр, но и поразительное чувство человеческого достоинства, изящный умный патриотизм и веселая борьба трудящихся за вкусную и полезную жизнь.