Транссиб. Варя Барашкова (Хен)
всех братьев и сестер.
Все зовут к себе разные стихии, различия класса вагонов тому не помеха – во всех вагонах всегда есть еда, в этот час сокровенных речей, откровений мимолетных служит даже приправой для будущих отношений.
Хлеб и вода – цари вселенных. Это к ним приникали правые и неправые в окнах этапов в ровном согласии неба и земли, а сегодня чай – спутник неспешных движений, красота и порядок, доступный всем.
Для всех голодных, бывших и будущих, каждый вагон справляет день рождения снова. Воды и прочих жидкостей вдоволь, да и в закусках разных нет равных сегодня.
Везет свои юные яйцеклетки мама будущего гения. Мама едет поступать на учебу. Смесь дешевых тряпок, доверчивой души. С гением человечества пьют чай все совагонники, крыло чуда ощущая как данность от хорошего вечера.
Едут дети на курорт, воспитательница отважная заменяет им мать и отца. В вагонной духоте слышны отзвуки проводивших их станций и городков.
Возвращаются блудные сыновья и дочери, в добрый час перескочившие через личные десятилетия без истерики, и суеты, и сердечных разговорчиков со всеми.
Отважна бабушка, свесившая ноги с верхней полки, где, как в школьном атласе, тщательно и самой природой прорисованы разнообразные и поучительные пятна. Пятна истории человека-страны.
Проводница, женщина средних лет, держит в руках, как котят, разную снедь, краски и вкус которых провожают с благодарностью, с ожиданием, которая сейчас сбудется.
В поперечном сечении шпал, в прямых и плавных изгибах сверкающих дорог нарисованы невидимые ордена мужества разных наград – за путешествия просто так со свободным дыханием, за открытия красоты всех встречающихся стран, за спасение жизней, за доброту народную, да и за все хорошее, как говорят в народе моем.
Обыденную торжественность величия железки каждый человек чувствует, но не в силах выразить словами. Выражают телами, усаживаясь торжественно, согласно купленному проезду.
Взгляд радуется
Встряхивается природа, охорашивается, словно в быстрых зеркалах успевает запечатлеть себя в самой лучшей форме. Названные общим словом «природа», все деревья лохматы, гривасты и игривы, в самый пик счастья любования собой выхватывают глаза тех, кому они предназначены.
Не различить, где сосна, а где просто большой кустарник-паразит, цветы, названия которых знает тонкий специалист и ценитель. Для всех остальных полевые цветы – самая большая радость для глаз всякого путешественника.
Я знаю красоту самой ранней весны, когда в глазах оживает первый одуванчик. Сквозь шевеление ранних утренних ресниц я слышу детский голос новорожденного одуванчика.
Одуванчик, как ожидание скатертей-самобранок всех красавиц полевых, в свой срок появляющихся на телах прошлогодних, он – непрерывность, скромная голова полевого пиршественного стола.
Вот и теперь, сидя мирно на своем месте, видят глаза о том, что одуванчик милый уже был – все поле в других растениях. Прохладу стеблей и шапку головы