Когда король губит Францию. Морис Дрюон
моих стражников. Но ведь благодаря всему этому, когда я въезжаю в какой-нибудь город, весь народ высыпает мне навстречу, падает ниц, целует полы моего плаща. Да что там, сами короли преклоняют предо мною колена… во славу Твою, Господи, во славу Твою!
Только вот на последнем конклаве это оказалось не совсем кстати, и мне дали это почувствовать, причем почувствовать довольно ощутимо. Им требовалось что-нибудь попроще, человек позаурядней, смиренник, бедняк. Лишь с трудом мне удалось в последнюю минуту добиться того, чтобы не избрали Жана Биреля. Кто спорит, он святой, о, конечно же, святой! Но у него нет ни на йоту того, что требуется, дабы править христианским миром, не такого он склада человек, и он стал бы вторым Пьетро Мороном. Сколько же мне потребовалось красноречия, чтобы доказать моим братьям, участникам конклава, как чревата опасностями, особливо в такую смутную для всей Европы годину, будет наша ошибка, ежели мы дадим миру второго Целестина V. Ох не пощадил же я дражайшего Биреля. Такую воздал ему хвалу, воочию показал, что именно в силу своих добродетелей он неспособен возглавить церковь; короче, что называется, убил его наповал и добился, чтобы выбрали Этьена Обера – он бедного рода, откуда-то из-под Помпадура, и тоже не блещет в церковной иерархии, так что все дружно назвали его имя.
Обычно считается, что сам Святой Дух просвещает нас, дабы мы сумели выбрать лучшего. На самом же деле чаще всего мы голосуем с таким расчетом, чтобы не прошел худший.
Разочаровал меня наш Святой отец. Вечные стоны, нерешительность: то принимает решение, то отменяет. Я бы совсем иначе правил церковью! И потом, что это за выдумка такая – послать со мной вместе кардинала Капоччи, будто необходимо посылать двух легатов, будто я недостаточно искушен, дабы вести дела одному, без чужой подсказки?! И что же? Мы переругались, едва прибыв к месту назначения, потому что я сумел ему показать его глупость. Надулся наш дражайший Капоччи, якобы отстранился от дел. И пока я ношусь из Бретея в Монбазон, из Монбазона в Пуатье, из Пуатье в Бордо, из Бордо в Перигё, он, видите ли, сидит себе в Париже и шлет оттуда во все концы послания, лишь бы осложнить мои будущие переговоры. Ох, надеюсь, что не встречу его в Меце…
Перигё, мой Перигор… Господи, неужели я видел его в последний раз?
Моя матушка была убеждена, что я непременно стану Папой. И твердила мне об этом при всяком удобном и неудобном случае. Именно поэтому она приказала выстричь мне тонзуру, когда мне было всего шесть лет; и она же добилась от Климента V, питавшего к ней подлинно дружеские и возвышенные чувства, чтобы меня сразу же включили в число папских воспитанников и чтобы мне дали приход с бенефициями. Сколько же было мне лет, когда матушка привела меня к Папе?.. «Дражайшая Брюниссанда, надеюсь, что сын ваш, коему даем мы особое наше благословение, сумеет проявить на том поприще, что вы избрали для него, незаурядные добродетели, свойственные славному