Война затишья не любит. Алескендер Рамазанов
не ругайтесь. На днях свидимся, обсудим: у кого крыша раньше съехала, у него или… Нет. Не беспокойтесь. Сам найду».
Бас-халас! Этот телефон больше не зазвонит. Чип в печурку. Аппарат в море вместе с владельцем… Бывшим.
Ночной Каспий мерно покачивает лодку. Интересная лодка, приметная, весело-расписная, широкая. И название чудное – «Беременная русалка». Легко приподнял старик над бортом черный куль и без плеска опустил в море.
В свой последний путь Мода ушел вполне торжественно. Тихая, маслянисто-черная вода Каспия спустила его по пологой спирали на чистое песчаное дно. Правда, через неделю изъеденный, обезглавленный труп выбросило на отмель у старой лесопилки. И вслед за рыбами над останками поработали вонючие лисы-корсаки и огромные печальные вороны.
Седьмая гробница
Проклятая шинель… Старый чапан и то греет лучше, чем этот сизый балахон с якорями на смешных пуговицах. Джагтуран говорил, что это – старая немецкая одежда и ей уже тридцать пять лет. Врет, наверное. Сукно еще крепкое…
Омши-теппа – нечистое место. Грязь, ямы… Что тут охранять? Могилы старые? От кого? Смену третий день не привозят… Колдовское место Омши-теппа. Старики говорили, что в давние времена здесь из-под земли била вода, смешанная с золотым песком. Золотые барханы и скелеты людей, лошадей и верблюдов окружали родник. И охраняли золото Омши-теппа огромные муравьи с собачьими головами. Они разрывали на куски всех, кто посягал на их сокровищницу, догоняли аргамаков и беговых верблюдов. Но человек хитрее муравья! Когда наступала чилля – сорок дней неимоверной жары, в полдень муравьи, как и все живое в пустыне, прятались в свои норы. В это время удавалось набить хурджины золотым песком. Хитрость состояла в том, чтобы погрузить золото на двух верблюдов или на двух лошадей. Когда муравьи настигали вора, запасную лошадь бросали как приманку. Но если на ней не было золотого песка, чудовища продолжали гнаться за похитителем и разрывали его. Их вел запах золота.
Урчание грузовика прервало ленивый ход мыслей афганского резервиста Хайр-Мамада. Смена! Конечно, привезли еду, а может быть, и долгожданный приказ сдать оружие и обмундирование и разъехаться по домам. Забирали ведь на два месяца, а уже – четвертый на исходе. В Шиборгане, конечно, можно служить, город все же, но месяц в Омши-теппа – длиннее года.
В палатке было тепло, пахло свежими лепешками, на дастархане – большое блюдо с рисом, бананы, миски с ломтями жареной баранины. В дальнем углу джагтуран склонился над картой с незнакомым Хайр-Мамаду офицером.
– Благодарите Аллаха, поешьте как следует, предстоит неблизкий путь. Выполним приказ, а потом в Мазари-Шариф и все – окончена ваша служба. Без моего разрешения из палатки не выходить, – голос старшего капитана звучал ровно, но показалось Хайр-Мамаду, что нервничает джагтуран. И хотя никто не посмел бы нарушить приказ командира, у входа в палатку встал незнакомец в офицерской форме без знаков различия.
Ели молча, и только Халиль, тощий, как жердь, араб, бросил невзначай:
– А