Бремя колокольчиков. Алексей Марков
Так же он себе ответил, когда нашел случайно в алтаре тетрадки, в которых оказались подробные описания того, что и как делали женщины со своей плотью, и о чем при этом думали, что представляли… Одна смотрела на себя обнаженную в зеркало в неприличной позе и представляла себе всякое, а другая и похлеще вытворяла… Глеб такого даже представить себе не мог…
Не сразу он догадался, что это подробные письменные исповеди, которые духовные дщери приносят отцу Иосифу. Молодому священнику стало стыдно, ведь он прочел их несколько, пока не догадался… Да и хотел ли догадаться, не был ли увлечен чтением? От этой мысли ему стало еще хуже, и он стал молиться, встав на колени и припав к престолу, как делал отец Иосиф.
В следующий раз отец Глеб еще хуже сморозил. Как-то на трапезе зашла речь про одного архиерея, и молодой отец ляпнул:
– Говорят, владыка-то из голубых…
– Как вы вообще можете такое не то, что произносить, а даже думать так про архиерея Божия! – возмутился отец Иосиф.
Глеб залился густой краской.
Потом наступил Великий пост, и строгий монах заметно усилил свой подвиг, почти уже не переставая молился. При этом все знали, что он держит строгий устав, фактически сидит на сухоядении, горячее ест лишь в субботу и воскресенье. Глеб и дня в таком ритме не смог бы прожить! Много батюшка в пост говорил и поучений, ссылаясь на святых отцов, призывая к верности Господу без остатка.
Постом случилось тяжелое искушение. В строительном вагончике возле храма случился пожар, и сгорела старинная икона Утоли моя печали3, которую туда временно отнесли, чтобы передать реставраторам. Отец Иосиф очень переживал и сказал длинную и эмоциональную проповедь: «Вы понимаете?! Матерь Божия ушла от вас, покинула! Не смогла терпеть нечистоту вашу! Грехи ваши! Лукавство в делах и мыслях! Вы живете лишь внешне для Христа, но сердце ваше в стране далече, в похотях и скверне, в гордыне и пороках. Как Она могла потерпеть это?!». Многие прихожане плакали, а отца Глеба смутило, что батюшка все время говорил вы. Он решил разрешить недоумение и прямо спросить отца Иосифа, что и сделал после службы.
– Батюшка! У меня один вопрос, разрешите? Вы в своей замечательной проповеди все время обращались вы, что справедливо, но я читал у митрополита Антония Блума4, что на проповеди надо всегда стараться говорить мы, не отделять себя, даже если и не о себе говоришь…
Отец Иосиф ничего не ответил, но глянул на Глеба так, что тот сразу же пожалел о своем вопросе и почувствовал себя полным идиотом.
Настала Пасха, назначение Глебу все не приходило и он начинал все больше надеяться, что останется служить здесь, ведь у отца Иосифа столькому можно научиться, так исправить свою жизнь до уровня помыслов. И он все хотел как-то оправдаться. Нет, он и так все исполнял, что его попросят, ничего не требуя, но он видел, что отец Иосиф все равно не особо благоволит к нему. Все из-за этого дурацкого вопроса о проповеди… а может, он узнал как-то, что Глеб те тетрадки в алтаре видел? Нет, не может быть, там тогда никого не было… Хотелось как-то наладить контакт с батюшкой: