Все лучшие повести для детей о весёлых каникулах (сборник). Анатолий Алексин
на краю дороги, которого не было в прошлом году. Он был разрисован зелёной краской, и на этом фоне, словно на густой, сочной траве, большими красными буквами было написано: «Ты въезжаешь в „город, где скоро захочется жить!“» Саша торжественно ткнул пальцем в этот плакат:
– Вот для чего мы тебя вызвали! Понятно? Мы за такой город с утра до вечера боремся. И ты будешь бороться. Будешь?
– Буду! – ответил я.
Липучка так бодро заёрзала на своём неудобном металлическом сиденье, что ноги её замелькали где-то возле самых спиц.
– Осторожно! – предупредил я Липучку, стараясь, чтобы голос мой при этом звучал не взволнованно и заботливо, а строго и покровительственно.
Я вообще решил, что буду теперь вести себя с Липучкой не так просто, как в прошлом году. И что при первом же удобном случае обязательно объясню ей (как это сделал Евгений Онегин в опере, которую я смотрел и слушал по телевизору), что люблю её всего-навсего «любовью брата», то есть так же, как Саша, который и в действительности был её двоюродным братом.
– Мы тебя тоже примем в комитет… Если заслужишь! – сказал или, вернее, крикнул Саша, потому что мы все не разговаривали, а орали, чтобы заглушить стрекотание мопеда.
– А вы чем заслужили?
– Поступками! – крикнул Саша.
– Какими?
– Скоро узнаешь!
– Ты расскажи ему, как у нас всё началось, – вмешалась Липучка.
«Заботится! Хочет, чтобы я обо всём узнал по порядку, с самого начала!.. – От этих мыслей мне почему-то стало очень приятно. – А хорошо, когда тебя любят!» – подумал я.
– Всё началось с велосипеда! Вот с этого самого! – крикнул Саша.
– То есть с мопеда?
– Нет, он ещё тогда был велосипедом. Это уж мы потом его сами в мопед переделали и коляску приспособили… Его Андрей Никитич своему племяннику подарил. Как совсем сюда переехал, так и подарил: врачи-то ему самому кататься запретили. Понятно?
– Понятно. А разве у него тут есть племянник?
– Есть! Кешка-Головастик… Только ты его в прошлом году не видел: ты к дедушке приезжал, а он к бабушке уезжал…
– Головастик?
– Прозвище такое. У него голова большая, лобастая, и всё время из неё всякие идеи наружу выскакивают. Кешка за один час столько всего напридумать может, что тебе и за год не придумать!
– А тебе?
– И мне тоже…
Мне почему-то было неприятно, что Саша в присутствии Липучки нахваливает какого-то незнакомого мне Головастика.
– Противное прозвище! Головастик! – прокричал я, заглушая стрекотание мопеда. – Лягушечье какое-то…
– Ой, Шура, ты не прав! – снова вмешалась Липучка. – Это же от слова «голова» происходит, а голова – самое главное в человеке!
– Главное – это сердце! – неожиданно для самого себя возразил я. – Душа должна быть у человека!..
Эти мои слова произвели на Липучку большое впечатление, – она замолчала и даже перестала ёрзать на своём неудобном сиденье. А Саша продолжал:
– Всем