Регрессивный гипноз. Михаил Викторович Позняк
плаще с капюшоном.
– Что прикажете, господин? – один из лучших преданных слуг, даром что человечишка.
– Завтра мы пойдем дальше. Оставь здесь руководителей из людишек, пусть думают что все закончилось, пусть плодятся и размножаются, – он усмехнулся, – А в середине города пусть поставят мемориал по невинно, хм, замученным. Пусть ходят и поклоняются им.
– Осмелюсь спросить, для чего этот мемориал, мой господин?
– Бесплотным тоже нужно чем-то питаться. – Он бросил последний взгляд на затаившийся город и пошел прочь…
– Гена, Гена, вставай, ты же все проспал!!!
– Ммм?
Разлепив с трудом веки, Геннадий попытался сфокусироваться на окружающей обстановке. Большую часть поля зрения занимало озабоченное женское лицо с пухлыми щечками. Наташа, жена. Он застонал и рывком сел на кровати. Реальный мир постепенно занимал подобающее ему место. Низкий потолок, убогая мебель. Тесная комната в пятиэтажке на Нижегородке. Все, как всегда.
– Опять эти сны? – озабочено спросила Наташа.
– Да, – прохрипел он пересохшим ртом, – Сколько времени?
– Много! Тебе на работе уже через полчаса быть надо! Я тебя никак добудиться не могла!
– Вот же черт! – Геннадий помчался в санузел, пытаясь одновременно чистить зубы и намыливать щеки для бритья. Получалось одинаково плохо. Наконец, махнув рукой на недобритую щеку, он выскочил обратно, влез в плохо выглаженный костюм, сунул галстук в карман и побежал к выходу.
– Оболтус в школе? – на ходу спросил он жену.
– Лето же, каникулы, – растерянно ответила та.
– Да точно. До вечера! – он выбежал на лестницу и заскакал по ступенькам вниз.
Квартал пятиэтажек, выстроенный между Нижегородской и Новорогожской улицами давно проснулся и занялся своими привычными делами. Бегали по дворам дети. Рассевшиеся на лавочках старушки провожали бегущего Геннадия задумчивыми взглядами.
– О, здорово, кого я вижу! – вот только этого не хватало! Неизвестно откуда взявшись, путь преградил Вован, сосед с первого этажа. На красной небритой роже светилась искренняя радость нечаянной встречи.
– Геннаха, дружище! – Вован широко раскрыл объятия, обдав Геннадия сложным выхлопом утреннего перегара, – Как же я рад! Шел, думал – кто же мне даст полтинник с утра, а тут – ты! Дай, я тебя обниму!
– Вова, ну я же не бухгалтерия! – попытался вывернуться Геннадий, но тот знал свое дело крепко и жертву выпускать не собирался.
– Ну, я же тебе отдам! С получки. Или еще с чего-нибудь. Мы же друзья, Геннаха?
– Ага, с пенсии… – Геннадий вытащил из кармана пятьдесят копеек, бывших ровно половиной приготовленного на обед рубля. Отказать, как обычно, не хватило духа, и Вован об этом отлично знал.
– Спасибо тебе, дружище, выручил рабочий класс! – с чувством произнес Вован, но Геннадий уже бежал к остановке.
Ну вот! Сто шестой автобус уже уехал и весело моргал желтым огоньком, поворачивая