Михаэлла и Демон чужой мечты. Катерина Полянская
едой, сразу же оживился.
– Ага. Так вот чего мне хотелось! – и жадно потянулся за своей долей.
Ужин был скудный, но от комментариев по этому поводу кое-кто воздержался. Хотя свою половину лепешки умял в минуту и время от времени поглядывал на мою, но я не изъявила готовности ее уступить, а он не стал просить. Что ж, может, мы и поладим.
– Откуда зелень? – нарушил молчание он, когда я уже доедала.
Видимо, чтобы отвлечься.
– В кухне на подоконнике вырастила, – отозвалась я и торопливо запихнула в рот последний кусочек.
Голубые с золотом зрачка глаза оглядели меня как-то странно, и их обладатель медленно произнес:
– У тебя бок сильно ушиблен. Но прости, лечить пока не рискну. Я точно не уверен, что умею это делать.
– Переживу, – отмахнулась я. Только бы наемники Ффруа не нагрянули, а остальное все неважно! – Кстати, надо имя тебе придумать, а то без него неудобно.
Мужчина наморщил лоб, но уже миг спустя уверенно покачал головой.
– Спасибо, но у меня уже есть. Тавиш.
Непривычно. Но ничего, запомнить несложно.
– А я – Михаэлла, – вспомнила, что так и не представилась.
– Красиво. – Никогда раньше даже близко применительно ко мне не говорили этого слова, и я, признаться, немного растерялась. Под платком щеки непривычно защипало. – Даже слишком красиво для простой деревенской девки.
Вторая часть похвалы прозвучала малость снисходительно, но восторг, захлестнувший меня изнутри, и смущение нисколько от этого не померкли. А еще вдруг отчаянно захотелось узнать, какой бы я была, если бы меня не обезобразила болезнь. То есть, разумеется, я могла это себе вообразить, но сейчас, как никогда, захотелось хоть на миг увидеть свое лицо без уродливых следов.
– Моя родная мама была не из этих мест, – призналась, будто оправдываясь.
– Заметно, – пробормотал Тавиш, аккуратно придерживая одеяло, чтобы не сползало. А потом вдруг попросил: – Можешь снять платок?
– Зачем? – Такие просьбы у меня всегда вызывали резкое неприятие, и сейчас я инстинктивно вцепилась в свою защиту от мира. Крепко. Только ощутив легкую ломоту в пальцах, поймала себя на этом движении.
Мимика странного создания, сидящего передо мной, была не очень богата, будто бы он действительно к телу пока не привык и даже стеснялся им пользоваться, но сейчас он слабо улыбнулся. Наполовину. Одним уголком губ.
– На минутку. Пожалуйста.
Сначала хотела отказаться и уйти спать, но переборола себя. Это, наверное, на меня так подействовало его заступничество и еще то, что впервые после смерти мамы Мианны я вот так сижу с кем-то, ужинаю, разговариваю. Вот и мысли непрошеные выплыли: о том, что было бы, если бы лицо мое не было испорчено, как Тавиш, оказавшийся знатным и влиятельным, смог бы заступиться за меня… Надо это прекращать.
И я, словно противореча чему-то невидимому, упрямо сжала губы и молча сдвинула платок назад, как если бы он был капюшоном.
Тавиш медленным